говорят, что у них есть свои бедняки, – подумал я, – отчего же ни у одного бедняка нет своего богача?»
Тут младший Зайчонок подобрался поближе к деду и, решив во что бы то ни стало добиться ответа, закричал во все горло:
– Держите меня крепче, – сказал я своему секунданту
– Дедушка! Ты все время толкуешь про короля и министров. Но что это такое: король и министры? Король – он лучше министров или хуже?
– Замолчи, малыш, – отвечал старый Заяц молодому, своему любимцу, – король тебя не касается, король никого не касается; до сих пор неизвестно, вещь он или человек; на этот счет существуют разные мнения[189]. А министры – это такие господа, которые отнимают места у других до тех пор, пока другие не отнимут места у них самих. Все ясно?
– Еще бы, – сказал младший Зайчонок, кажется, вполне удовлетворенный дедушкиным объяснением. – А ведь кто-то смеет утверждать, что с молодежью нельзя говорить серьезно!
Однажды друг мой ушел из дома в восемь утра и, по обыкновению, первым явился на службу. Тут-то он и узнал от привратника, который, как он сам говорил, был человек не гордый и потому изволил уделить старику несколько минут (какая низость!), что ночью возникла срочная необходимость уволить старых министров и назначить новых. Назавтра поутру солдат принес к нам домой большой конверт, запечатанный красным сургучом. Мой хозяин подождал, пока сын уйдет в школу, и только тогда решился вскрыть конверт. Сначала он в большом волнении долго смотрел на письмо, потом наконец прочел его, упал на колени, много раз помянул милостивого Господа и собственного сына, а затем слег. Через неделю он умер и когда умирал, имел вид очень несчастный.
Я оплакал этого Человека, как родного брата, и никогда его не забуду.
Его кровать, стол и стул были проданы, чтобы заплатить врачу, гробовщику и домовладельцу, жестокосердому Человеку по имени господин Ястреб[190]; затем покойника унесли. Сын его, потерявший сразу все, в одиночестве пошел за гробом.
Тому, кто не стремится созерцать восход солнца, такой сосед не нужен
Опустевшая комната показалась мне такой печальной и унылой, что я решил тоже уйти. Люди не выращивают траву в комнатах своих мертвецов, вдобавок я не имел ни малейшего желания знакомиться с новым жильцом, которому предстояло вселиться сюда назавтра. Должно быть, во всем Париже не найдется комнаты, в стенах которой не испустили бы дух по меньшей мере пять сотен человек. Как только стемнело, я тихонько спустился по лестнице. Мне не пришлось просить открыть ворота, поскольку в нашем доме сроду не водилось ни привратника, ни часового; не то что в моем первом жилище, во дворце Тюильри.
Выйдя на улицу, я повернул налево, пошел прямо и очень скоро оказался в районе Елисейских Полей. Я вовсе не собирался
Вероятно, ироническое обыгрывание популярной при Июльской монархии формулы, предложенной Адольфом Тьером, неоднократно занимавшим при Июльской монархии министерские посты и дважды возглавлявшим правительство: «Король царствует, но не правит», которая предполагала, что король не вмешивается в работу кабинета министров.
По мнению французских искусствоведов, в фигуре г-на Ястреба в «Сценах» Гранвиль воспроизвел в шаржированном виде другой свой рисунок – портрет Рантье во «Французах, нарисованных ими самими» (иллюстрация к очерку Бальзака «Монография о рантье», открывающему третий том этого издания). Что же касается фамилии этого домовладельца, она не просто говорящая, но, по всей вероятности, имеет литературное происхождение, а именно восходит к старинному водевилю известного драматурга M. – A. – M. Дезожье «Господин Ястреб, или Опечатанный квартировладелец» (M. Vautour, ou le propriétaire sous le scellé, 1805).
