на задержанного.
– Это не я, – отвечал подозреваемый.
– Как не ты?
– Не я.
Следователь обернулся к оперативнику:
– Этого Федор задержал?
– Мне почем знать, – хмыкнул оперативник, еще раз взглянул на свой бутерброд с ветчиной и с отвращением покачал головой.
Следователь оперся руками на стол, за которым сидел задержанный, и с сомнением переспросил:
– Ты Подольский?
– Я.
– Анатолий Евгеньевич?
– Да.
– Тогда что ты мне лапшу вешаешь? Не ври мне, скотина, давай рассказывай!
Оперативник надел наушники, включил музыку громче и удовлетворенно кивнул. Теперь, когда он не слышит бесед об отрезанных частях тел, можно спокойно пообедать. Он достал бутерброд и с наслаждением откусил. «Ммм, очень даже неплохо», – отметил он и затолкал в рот сразу половину. Оперативник жевал, улыбался набитым ртом и смотрел, как следователь краснеет и пышет паром, стараясь выбить из задержанного признание.
– Еще раз спрашиваю! Зачем отрезал женщинам язык?
– Вы ошиблись. Я ничего не делал. Вы арестовали не того.
– О, ты бы знал, сколько раз на дню мне приходится слушать эту тупую отговорку. Отвечай, подонок! Зачем?
Следователь ударил кулаком по столу и потянулся за пистолетом.
– Не знаю. Правда, я ничего не знаю. Клянусь, – задержанный увидел пистолет в руке полицейского и чуть не заплакал.
– Говори, подонок, – не унимался следователь. – Зачем ты отрезал своим жертвам языки? Поверь, гад, я же выстрелю! Мне терять нечего…
Он демонстративно снял пистолет с предохранителя и наставил его на Подольского.
«Ого, кажется, экшен начался. Ух. А наше немое индийское кино становится все интереснее и интереснее, – отметил оперативник, наблюдая за разворачивающимися событиями. Он раскачивался на стуле в такт ритмичной музыке. – Вкуснятина. Бутер что надо. В следующий раз надо два, нет, три надо покупать», – решил он и доел бутерброд.
– Это не я. Клянусь. Не стреляйте, умоляю.
Федор остановился у двери. Подслушивать он не собирался, к тому же в этом не было необходимости. Из кабинета кричали так, что было слышно на первом этаже.
Федор открыл дверь и заглянул:
– Молчит?
– Угу. Ни в чем не сознается, мразь, – следователь вытер рукавом лоб и убрал пистолет. – Я не я, и корова не моя. Под дурочка косит.
Федор зашел в кабинет, положил папку на стол.
– Можно тебя на минуточку? – спокойно произнес Федор и кивнул своему коллеге, мол, давай выйдем в коридор.
Они вышли.
– Ты ведь знаешь, кто ведет это дело?
– Да, естественно.
– И кто же?
– Ты.
– Тогда
