. В контексте сборника ориентальных рассказов и интервью Боде знаменитый мореплаватель предстал бы первым гоанским глобтроттером, а ученый аббат – предтечей толкователей диковинных философий, тем более что в наполеоновской Европе он и был известен как мастер гипноза и «животного магнетизма». Но в Индии своих таких мудрецов, брахманов и гуру – дополна, вот к ним за науками и едут.
Полвека назад колонизаторов и миссионеров сменили в Гоа хиппи, явившиеся в Индию за красотами природы, низкими ценами, экзотическими вероучениями и духовными практиками, а также за гашишем и иными средствами расширения сознания. «Гоа-пати» с кострами на пляжах, треньканьем гитар, медитациями и галлюциногенными плясками стали частью мировой контркультуры. Один из созидателей электронного стиля гоа-транс DJ Goa Gil выразился так: «Дух Гоа – это больше, чем танцы под кокосовыми пальмами. Музыкальный сет представляет собой разрушение эго перед тем, как созданная пустота заполняется светом». Гоа с той поры – точка сбора путешествующих по Востоку в поисках внутренней свободы и высокодуховных внешних обстоятельств.
Все это, наверное, не слишком важно, потому что книжка Боде не столько о Гоа, сколько о людях, которые выбрали Гоа в качестве своей новой жизненной территории. Вот точно так же несколько лет назад, после массовых увольнений в одной московской редакции, к удивлению коллег и друзей отправилась в Индию и сама Вероника. Ни к чему скрывать, что с автором книги, которую вы держите в руках, меня связывает давняя верная дружба. Поэтому я и не удивился тому, что Вероника вдруг не стала искать новую журналистскую работу, но со знанием дела отправилась куда подальше. Ведь у Боде уже есть опыт долгих заморских путешествий, в девяностые годы (как, впрочем, и ныне, в годы десятые) завершившийся возвращением домой. Отчасти этому опыту посвящена предыдущая книга Вероники, качественный сборник поэзии-прозы «Берега те и эти». Там тоже о поисках, обретениях и потерях, но прежде всего личных, авторских. Теперь, после западных, пришла пора открывать другие берега, восточные. Строка из того Вероникиного сборника «Начинается родина там, где тебя не ждут» актуальности не утратила, но в новом сборнике Боде корректирует оптику: она по-прежнему внимательна к своим ощущениям и переживаниям, но особенно внимательна – к чужим. Отсюда и жанровые новации: многие персонажи книги «Доктор Гоа» говорят своими голосами, автор выступает не как интерпретатор, а как транслятор. И здесь, очевидно, сказалась индийская практика: интервью – высшая степень толерантности литератора к своему герою, сознательный отказ художника от художественности.
Куда бы ты ни ехал: начав путешествие в пункте А одним человеком, к пункту Б приходишь совсем другим. Скорее всего, в Гоа, устроив, бросив или заморозив свои столичные дела, в последние годы перебрался и кто-нибудь из ваших знакомых – отстраняться от общества потребления, внутренне обновляться, развиваться как личность и счастливо существовать на двести долларов в месяц за счет сдачи «домашней» жилплощади. В зоне моего обозрения тоже есть такие: один приятель сочиняет в Индии психоделическую музыку; другой изучает йога-практики; третья знакомая даже привезла из Гоа до этого бывшую бездомной собаку. А вот Вероника привезла оттуда новую книжку – светлой мысли, сильных эмоций, мягкого юмора, чистого литературного стиля. Известно, что русскоязычных индийцев пересчитать и построить невозможно – это динамичное неформальное сообщество вечных или временных эмигрантов, в теплом дешевом месте, в царстве ярких юбок и босых ног пережидающих петербургскую слякоть, сибирские морозы, московскую общественную духоту или киевскую политическую неразбериху. Но жизни этих людей, их судьбы, мечты, метания можно описать, что теперь (не удивлюсь, если впервые в отечественной словесности) и сделано в точных деталях.
Индия и вправду многих лечит. Гоа и вправду доктор.
Пионером добровольной аскезы, очевидно, следует признать жившего в бочке философа Диогена. Простое высокодуховное счастье в гармонии с дикой природой эффективно проповедовал американец Генри Торо («Уолден, или Жизнь в лесу»). Самый знаменитый русский, выбравший опрощение, конечно, граф-проповедник Лев Николаевич Толстой. Постиндустриальная цивилизация поставила задачу бегства от мира по-другому – теперь это, как правило, попытка разомкнуть постылый круг «карьера – траты – долги» или радикально решить личные проблемы. Модный ныне термин «дауншифтинг» предложила четверть века назад некто Сара Бан Бреатнах, автор теперь уже канонического в узких кругах текста «Жизнь на пониженной передаче: новый взгляд на успех в 1990-е».
Боде бросает пристальный взгляд на успех – тот и этот. Одно из достоинств книги «Доктор Гоа» в том, что в ее новеллах и интервью, в ее смешениях художественного и документального – множество символов и смыслов, и каждый отыщет свой. Я, например, обнаружил следующий: это книга о поисках вечной любви и ее вечном отсутствии, о странных людях, чаще хороших (а иногда, может быть, и не очень), которые этими поисками занимаются, чаще – неудачно (а иногда, может быть, и с долей везения). Они выбрали «простую жизнь», симпл ливинг, чтобы
