один миг. Дни стали серыми, еда безвкусной, а все былые проблемы пустяковыми. Я не могла и не хотела жить, ведь мама была моей опорой и поддержкой, без которой каждая минута была непосильным испытанием. А теперь ее нет. Я никогда не услышу тихий смех, не увижу больших карих глаз, не почувствую крепких, дарующих тепло объятий. Ничего этого никогда уже не будет.
Папа поддерживал меня, как мог, хотя сам держался из последних сил. Я слышала тихие всхлипы, которые доносились из его комнаты посреди ночи. Видела боль, которая таилась в глубине мутных от непролитых слез глазах. Он потерял любовь всей своей жизни и так же как и я не знал, как с этим жить дальше.
Прошли дни, месяцы. Боль осталась, но немного поутихла. Мы учились существовать без мамы ища силы друг в друге. И вот теперь, спустя пять лет нам удалось принять потерю, нет, не смириться, а научиться жить с ней.
– Поэтому клиническая картина в этом случае развивается быстро, лавинообразно. Субдуральная гематома боле или менее толстым слоем покрывает большую часть или все полушарие мозга.
Профессор и один из лучших хирургов страны Гарри Бот, был другом моей мамы. Мне нравилось слушать его лекции, к которым он относился с большой серйозностью. Мистер Бот не терпел прогульщиков, поэтому на его парах аудитория всегда была заполнена. Студенты тщательно конспектировали материал, чтобы хорошо подготовиться к предстоящему экзамену. Впрочем, экзамен по нейрохирургии у нас будет уже завтра, а сегодняшний урок преподаватель решил посвятить повторению изученного материала, что было как нельзя кстати.
У меня голова пухла от количества информации, которую мой страдальческий мозг пытался впитать в себя за последние две недели. Заключительные экзамены, клиническая практика, которая забирала львиную долю моего времени, а впереди резидентура в хирургическом отделении госпиталя «Астер Доха». Именно в Катар, небольшую, но очень богатую страну отправляют моего отца послом, а я поеду с ним. Благодаря связям мне позволили проходить практику вне страны. Конечно же, мне бы хотелось остаться дома, но я не хотела бросать отца одного, поэтому решила, что мы вместе отправимся так сказать, в новую жизнь.
Мне предстоит долгие четыре года обучения, но я к этому готова, так как давно определила свой путь. Мои отметки были лучшими на курсе, а волонтерская работа в клинике только добавляла плюсиков в биографию, а также давала возможность понять медицинскую «кухню» изнутри.
– Мисс Бенсон, останьтесь на минутку, – профессор Бот окликнул меня, и только сейчас я увидела, что класс почти опустел. Собрав вещи, быстро подошла к мистеру Боту.
– Что с тобой? Ты сегодня непривычно молчалива, – дядя Гарри, как я его называла вне университета, с тревогой в глазах смотрел на меня, – Волнуешься из-за экзамена?
– Немного. Не знаю, правильно ли поступаю, уезжая с отцом, – я прикрыла глаза рукой, не желая, чтобы он видел мою растерянность,– Это чужая страна с другими правилами и законами. Что если мне будет трудно освоиться там?
– Все не так страшно как ты думаешь. К тому же, Алима тоже некоторое время жила там и ничего плохого не случилось.
– Мама выросла в такой среде, где женщине отводится вторая роль, а я родилась в США. Чувство свободы и равенства у меня в крови. Не смогу безропотно подчиняться воле мужчин.
– Никто и не просит тебя делать это. Просто исполняй свою работу и все. Уверен, у тебя все получится. И вот, – мистер Бот порылся в сумке и через секунду вручил визитку с номером телефона и электронным адресом, – это контакты доктора Грэма Фултона. Мы с твоей мамой учились с ним на одном курсе, и именно у него ты будешь проходить практику. Он очень хороший хирург и думаю, многому тебя научит.
– А почему он в Катаре?
– По приглашению самого эмира. Работает там около шести лет и не за малые деньги.
– Понятно. Спасибо за помощь.
– Это пустяки. Алима гордилась бы тобой.
Я молча кивнула и взмахнув на прощание рукой вышла с класса.
Дома был полу бардак. Большинство вещей уже давно отправили в Катар, но остальные, все еще благополучно то тут, то там хаотической массой разместились на нашей жилплощади. Мы не собирались забирать все, но самое главное, как например, фотографии или любимые картины мамы, поедут с нами.
Поднявшись в комнату, я упаковала некоторые книги без которых просто не смогу обойтись, а также около двадцати комплектов нижнего белья, так как не знала, можно ли в мусульманской стране приобрести столь откровенные штучки. Меня все еще терзали сомнения, с одной стороны мне не хотелось оставлять папу, а с другой – не хотелось жертвовать собой и своей карьерой, которая, правда еще не началась. А как же личная жизнь? Мне двадцать два года, а я так ни с кем толком и не встречалась, потому что из-за своей загруженности у меня тупо не было времени на отношения. Одним словом, кроме книг я толком ничего и не видела.
