о существенном значении уровня личного. Так. Но помимо психологии личности, свойственной индивидуально любому или каждому, есть еще и наличие национальной ментальности или ментальности народа, или совокупности соответствующих народов и наций – которой, безусловно, обладает эта личность. Дело, однако, в том, что при принятии экономического решения, на его характер и конечный вид, а также исполнение, влияет как результат определенных вычислений и психология вычислителя, так и ментальность (назовем ее «национальная») этого лица.
Это совершенно очевидно. Все же, на всякий случай, несложно упомянуть о национальных экономических моделях, наглядно демонстрирующих национально-ментальный фактор в действии. Что интересно, даже при слиянии народов (различного рода конфедерации или федерации) так называемые автономии существенно разнятся экономически. Как ни удивительно, но то же происходит и при поглощении (формирование империи): все равно экономика соответствующей национальной группы обладает безусловным своеобразием.
Но вот происходят события совсем не обязательно экономические. И, возможно, совсем отпадает или значительно уменьшается роль расчетного фактора. Тем не менее, привычно слышать почти кибернетическое (да-нет) логично-нелогично. Вот какой логикой мы руководствуемся при принятии решения? Логос— разум. Понятно. И все же. Есть логика Аристотеля. Скажем, самая логичная. Но формальная логика проста до безобразия. Слишком проста. До такой степени, что работает гораздо реже, чем, возможно, предполагал Аристотель. И дальше рациональная логика стала поворачиваться в сторону иррационального. Поскольку решения личности (абстрактной) нельзя сказать, что не логичны. Но это другая логика. Крайняя ее ипостась (т. е. когда мы не понимаем ход мысли, но признаем, зачастую, результат решения даже оптимальным) – «женская». То, что мы называем женской логикой. Вроде бы абсолютно ненаучная категория, но совершенно реальная и, кто бы что ни говорил, понятная абсолютно всем.
Удивительно, но с похожим феноменом легко столкнуться при попытке понять, наверное, любой народ. Конечно, мы отбрасываем рациональную часть, поскольку здесь как раз и есть то общее, позволяющее находить соединяющие точки и отрезки. Но имеется, безусловно, иррациональный компонент, который и формирует некую сферу, где оперируют скорее не понятиями, а скорее заклинаниями, нечто вроде: «азиатская хитрость», «загадочная русская душа», «тысячелетняя скорбь еврейского народа»… Ну, и т. д. Пусть тут есть и некая поэтика – отрицательная или положительная – здесь неважно, но есть и констатация фактов, подтверждающих реальные различия при принятии определенных решений. Понимание сказанного позволяет утверждать, что логика имеет национальность. Или, что существует национальноментальная логика. (Можно, кстати, развить это направление, утверждая, что ментальная логика также зависит от религии, профессии, местности, пола и т. д. И это будет справедливым.)
Иррациональное крайне тяжело поддается расшифровке. Все же выделив ментальность, как сущностный фактор, для логики, мы делаем еще один шаг вперед в понимании человеческого.
В работе
