его поэтическое древо безнадёжно высыхает.
Книга весьма объёмная. Для поэзии это некоторый риск. Но Выборнов – человек в художественном плане дерзкий. Делая ставку на исповедальность, он выигрывает. Перед нами тексты с длинным поэтическим дыханием. Я бы рискнул назвать творческий метод Выборнова русской поэтической удалью. Удалью не в разухабистом, а в другом смысле слова. В смысле экзистенциальной русской свободы, когда стих опирается не на законы, а свою естественную структуру, когда форма достигается интуицией, а не расчётом. И, соответственно, развивается свободно, текуче, не следуя за мыслью, а ловя её, подбирая смыслы по своему желанию.
Стихотворения выстроены в хронологическом порядке. Видно, что автор находится на творческом подъёме, и за последние три года радует нас большим количеством произведений. С 2021 по 2024 год мы с замиранием сердца следим за развитием индивидуального поэтического мира, полного чувств и переживаний.
Юрий Выборнов не чужд философии о природе творчества. Сразу видно, что ему знакомы муки творчества, почти святое состояние, когда не пишется…
Незваный гость – Заскок – вторженье учинил,
как оккупант-наглец, в висок прицельно бил,
язвительно шутил, извилины крутил
и напрочь здравомыслие в моей главе убил.
Форму он находит всегда интересную. Видны самоирония и желание отойти как можно дальше от всего искусственного и напускного. Мне кажется очень любопытным, как Выборнов синтезирует разные эстетические пласты, подчас обыденное и возвышенное сочетаются в одном и том же тексте, и эффект от этого не смазывается, а усиливается:
Кочуют дни в просторах лет,
часы, минуты отбивают,
спешат-шустрят, как юный шкет,
стремглав несутся, убегают.
Не медлят, убегают прочь
шальные годы-непоседы,
им воду в ступе не толочь,
и ни к чему в забеге кеды.
Лексическая разнородность здесь в итоге превращается в лексическую цельность. И это во многом благодаря тому свободному интуитивному методу, о котором я писал выше.
Выборнов играет с разными ритмическими конструкциями. Он вполне комфортно чувствует себя в короткой строке, ощущает её упругость, быстроту разбега, но и в более длинной строке он находит те секреты, что убыстряют её, не позволяют пропасть так необходимой для формы горизонтальности. И везде очень острый абрис самоиронии рельефности, ирония – сарказм, но не разъедающий, а обаятельный:
Под дивный аромат кофейного напитка
с утра задобрю лёгкие табачным я дымком,
и жизнь по буеракам, как новая кибитка,
покатит, полетит стремглав и с огоньком.
Одной их наиважнейших сторон таланта Выборнова является предельная откровенность. Она ощущается особо в любовной лирике. Он понимает, что по этой дороге русские поэты шли не раз и, только продемонстрировав всю силу своей страсти, можно заявить о себе индивидуально. Слово Выборнова просто и насыщенно. За ним есть правда, за ним есть голос человека, который говорит, чтобы жить.
Пред ней колено преклоню
и буйну голову сложу,
возможно, в чём-то уступлю,
ведь крепко я её люблю.
За ней пойду в огонь и воду
в кромешной тьме и непогоду,
её одну благословлю,
ведь крепко я её люблю.
Выборнов не стесняется выглядеть чересчур наивным. Он пишет о том, что его волнует, не стараясь облечь свои чувства в какую-то особую форму. Он часто выбирает собеседником природу и некую надмирную сущность, он чувствует, что перед природными силами нет никакого смыла кривляться или впадать в стилистическое кокетство.
С неба ночкой тёмною
падала звезда,
следом за собою
в путь она звала.
Отправиться далече,
туда, где не бывал,
где жизнь гораздо легче
и слова нет «аврал».
И хоть Выборнов прекрасно знает все законы русской поэтической строгой формы, для него важнее особенности живой речи, придающей корпусу текста достоверность. Поэтому иногда мы сталкиваемся с довольно причудливым паузником, но он не нарушает общего силлабо-тонического строя.
Хмурится да вьюжится,
кручинится душа,
головушка всё кружится,
за мыслями спеша…
Не только внутренний мир человека и его диалоги с миром надмирным волнуют Выборнова. Он легко впускает в свои тексты детали
