как жираф на высоких каблуках, что по всей видимости означало бег, Мотря удалилась. Леонид Иванович уставился в телевизор. Сначала там ничего не происходило, но потом вошел свирепого вида качок в одних плавках, если микроскопический кусок ткани можно так назвать, а за ним Мотря в костюме что называется «ню». Леонид Иванович покраснел. Качок грубо схватил Мотрю за талию и без обиняков притянул к себе. Мотря сделала вид, что сопротивляется. Качок бросил ее на кровать и бухнулся сам. Они начали возиться, как участники греко – римской борьбы, потом перешли к жарким лобзаниям и более откровенным ласкам. Леонид Иванович наблюдал за этим действом со смешанным чувством стыда и интереса. Потом спохватившись, он перебрался к глазку и стал наблюдать дальше воочию. В какой – то момент зрелище захватило его, и он почувствовал в низу живота тепло и некоторое шевеление спящего мертвым сном органа. Он помял его, радуясь, что его никто не видит, дернулся пару раз, испытав что – то вроде пародии на оргазм, и оторвался от глазка. Ему было стыдно. Конечно, он и раньше смотрел порно, но чтобы подглядывать в замочную скважину… этого ему не доводилось. Мотря и Артурчик извивались в пароксизме страсти, Артурчик потрясал перед носом Мотри огромным членом, а Мотря стонала, как мартовская кошка. Леонид Иванович, вынужденный лишь бессильно наблюдать, пришел в дурное расположение духа и выключил телевизор, решив лечь спать. С непривычки день показался ему ужасно длинным.
Спустя неделю пребывания в теле и доме Петра Ивановича, Леонид Иванович вполне освоился. Утром и вечером к нему приходил доктор как бишь его там, за ним массажистка Валя. Леонид Иванович смиренно выполнял все процедуры, молча глотал порошки и измерял давление. У него хватило ума понять, что тело, сданное ему в аренду, находится не в самом лучшем состоянии, если не сказать в плохом. К почтенному возрасту примешивались болезни, и все это вместе взятое вносило ограничения в жизнь богатого старца.
Есть ему можно было только строго определенный набор продуктов, пить нельзя совсем, нормальный человеческий секс был ему не доступен по причине полового бессилия. Все, что ему оставалось, так это развлекаться извращенными способами, призывая на помощь всю свою фантазию. Каждое утро Анфиса приносила Леониду Ивановичу на подпись кучу бумаг, которые он, как специалист по бухучету, сначала просматривал, не имея привычки подписывать что попало. Но, как он смог вскоре убедиться, все бумаги были весьма схожего содержания – в той или иной форме речь шла о деньгах. Какие – то вложения, инвестиции, фонды, расходы – все это Леониду Ивановичу скоро прискучило, тем паче, что он ничего в этом не понимал.
Он махнул рукой и начал подписывать все подряд – пусть хозяин в конце концов сам разбирается, когда вернется домой. Ему то какая разница? От скуки же он начал пороть Анфису, как того предписывала ситуация. Ему доставляло неподдельное удовольствие ее похрюкивание и постанывание во время порки. Анфиса явно была мазохисткой. Иногда Леонид Иванович даже входил в раж, и тогда Анфисе доставалось больше обычного. Но она, как правило, не обижалась,
