вами повсюду?
– Извини, – пробормотал Камиль.
Да что за день долбаных извинений у меня сегодня?! Я выдохнула и посмотрела на пристыженных мужчин опять.
– Ну, и что Северин сказал вам по поводу вашего гениального плана, после того как подправил мордашки? – поинтересовалась я.
– Он выгнал нас, Юлали.
– Что значит выгнал?
– Это значит – совсем.
Ничего себе. Изгнание из стаи – это худшее, что может случиться с Изменяющим облик. Насколько же должен быть зол Монтойя, чтобы вышвырнуть двух своих ближайших друзей?
– Не может быть, – говорю я.
– Очень даже может. Мы уезжаем. Заехали к тебе извиниться и попрощаться.
Я неожиданно начинаю чувствовать совершенно немотивированный стыд, глядя на растерянные и несчастные лица двух здоровых мужиков.
– Короче, извини нас, если можешь, Лали-детка, – подводит черту Камиль. – Поедем мы.
– Так, стоять! – неожиданно даже для самой себя командую я и с удивлением чувствую вибрации силы, что исходят от моей волчицы и буквально пришпиливают мужчин к месту.
– Ого! – удивленно охает Нести.
– Вы оба сейчас заселитесь в какую-нибудь гостиницу. Я поговорю с Монтойей, и он позволит вам вернуться.
– С чего бы? – насмешливо спрашивает Камиль, но наталкивается на мой взгляд. – Хотя, конечно. В любом случае спасибо, что простила.
– Я не прощала вас. Влезете еще раз в наши с Монтойей разборки – и тогда правда пожалеете.
Нести подходит вплотную ко мне.
– Юлали, не знаю, что мешает тебе подпустить Севера чуть ближе…
Ага, его раздутое эго, так, для справки.
– …Но он хороший парень. Знаешь, может, мы со стороны и смотримся какими-то козлами, но, блин, пойми нас, Юлали. Мы все родом из одной стаи из канадской глубинки. Одни хреновы леса и пастбища кругом. И все, что нам светило, – это пахать от зари до зари, поддерживая семейный бизнес. А Север дал нам другую жизнь. Поверил сам и повел нас за собой. Позволил нам стать кем-то другим, не тем, кем нас видели наши отцы и матери, распланировав наше будущее изо дня в день до самой смерти. И теперь мы те, кто есть. Благодаря ему. Он не плохой. А то, что к женщинам он относится немного…
– Много, Нести, – поправила я.
– Это наносное, Юлали, неужели ты не видишь? Черт, уже пять лет женщины вешаются на нас по всему миру, предлагая все что угодно. Мы же парни, Юлали! Нам что, отмахиваться от них и читать лекции о том, что нельзя так разбазаривать свое тело и позволять откровенно пользоваться собой, если их этому родители не научили?
– О нет, конечно, мальчики! – насмешливо сказала я. – Но ты не понимаешь главного, Нести. Дело не в бабах, виснущих на нем повсюду. Дело в том, что мы вообще разные. Абсолютно. Интересы, интеллект, образ жизни. Моя жизнь здесь, и она меня устраивает, я ее люблю и не хочу менять ее ни ради мужчины, ни ради чего бы то ни было. Его же жизнь – это вечное путешествие по всему миру и бесконечное
