у нее денег, тем страшнее. А уж женщина, приобретшая в собственность серую бетонную коробку, на фоне которой так контрастно смотрится ее огненно-рыжий пёс, – это практически ураган. Если вы не спрятались – сами виноваты.
Именно такой женщиной на определенном жизненном этапе оказалась и я. Стояла перед сложенными стопкой коробками с кафельной плиткой и грудой мешков с клеем для плитки и не знала, с чего начать. Поэтому заварила чай, подогрев воду кипятильником – и я не совру, если скажу, что я никогда не думала, что мне придется пользоваться кипятильником, я даже не представляла себе реальность, в которой у меня дома есть кипятильник, однако эта реальность была, и она была сурова: газ в новостройку еще не пустили. Забегая вперед, добавлю, что без газа в нашей новостройке нет ни отопления, ни горячей воды, но вернемся к плитке. Кафельной. Нормальная женщина, конечно, заплакала бы, и не просто одна на бетонном полу, а обязательно в уши кому-нибудь, кто дал бы ей денег и нанял бы рабочих, а она бы потом обязательно уж как-нибудь чем-нибудь со временем вернула бы. Но это нормальная, а рассказ про меня. Я заварила чай, замешала клей и довольно бодро (и криво, но кто это видит?) уложила плитку от угла. В интернете, правда, писали, что надо от центра, но я посчитала и вышло, что от угла будет то же самое. Дойдя до угла, я столкнулась с непреодолимым препятствием: плитку нужно было резать, а резать ее было нечем.
Взятый в аренду на двое суток плиткорез занял половину кухни. Занесли его туда двое мужчин, ничему не удивившихся, даже тому, что встретила их помятого вида женщина в розовом платьишке. Возможно, что они просто не предполагали, что я всерьез собираюсь сама хотя бы нажать на клавишу включения. И будь моя воля, я бы и не нажимала. Заполучив мою подпись на документах, мужчины ушли, обещав вернуться в понедельник, а я мысленно махала им вслед платочком и лила горькие слезы. Мы остались втроем: я, пес и плиткорез. Пес, конечно же, агрегат обнюхал, но ничего не понял. Я вежливо на цыпочках обошла вокруг и тоже ничего не поняла, кроме того, что я вполне смогу отрезать себе палец. Для поднятия боевого духа сходила и еще раз посмотрела на тазик, служивший мне ванной для мытья, и на частично уложенную плитку. Отступать было некуда – за нами была жизнь твари немытой. Я воткнула вилку чудовища в розетку, нажала на «вкл» и через пять секунд выключила. Мне нужно было пережить полученный опыт. Агрегат рычал, как Балрог в чертогах Мории. «Давай пройдемся» – сказала я псу. Он радостно согласился.
Надо признаться, в прямых линиях агрегата, в его правильных углах и деталях, плотно пригнанных друг к другу, была своеобразная красота. Втайне я всегда понимала любовь мужской части населения к разным железякам и шестеренкам. До встречи с плиткорезом я побывала в Музее ремесел в Париже и насмотрелась там на инструменты и приборы, упорно стремившиеся к совершенству, прямолинейности и лаконичности. Но моими любимыми железками всегда были рельсы. Две прямые линии, уходящие вперед, бесконечно вперед, и очевидно созданные в симбиозе человека и природы в ту пору, когда природу еще уважали. Человек принес прямоту, которую природа не любит. Человек любит попадать из точки А в точку Б кратчайшим путем, из начала истории в ее конец через логичные остановочные пункты, и человек любит знать или хотя бы догадываться, куда дорога его ведет. Жизнь больше похожа на цепочку собачьих следов: вот тут зверя увлек интересный звук, здесь он обошел горячий камень, а затем сделал петлю, чтобы напиться из ручья. Так и наша жизнь – всего лишь путаная цепочка следов существа, не ведающего, что увлечет его в следующий момент. Я, например, никогда не думала, что уеду со строгого Урала с его морозами в южную духоту. Я, с моей нелюбовью к жаре и тягой всегда жить там, где пульсирует жизнь, пусть потихоньку, но чувствуя ее несмолкаемый ритм в гуле улиц, трелях трамваев и чужих голосах. И всё же я оказалась на юге, это и есть моя петля, и пока я не знаю, куда должна проложить цепочку дальше… Но обо всём по порядку.
Когда мы с псом вернулись с прогулки, плиткорез всё еще угрожающе занимал полкомнаты. «А ты как думала?» – съязвил внутренний критик. «Ой, да заткнись ты». Под пристальным взглядом рыжего я взяла одну плитку из попорченных ранее и положила на платформу. Нажала на включение и снова содрогнулась от жуткого рева, но на этот раз крепко взялась за ручку и прокатила пилу вперед. Плитка послушно, а главное, ровно распалась на две половинки. Искры летели, агрегат скрежетал. Я снова выключила аппарат – мне нужно было время пережить случившееся. Я смотрела на него со смесью восторга и недоверия: похоже, получится. Отрезая запасные пути, я написала сантехнику и назначила день установки ванны и возвращения цивилизации в мою жизнь. Теперь я обязана была закончить к назначенной дате. Вспомнив занятия кройкой и шитьем, я расчертила с десяток плиток и, глубоко вдохнув, нажала на «включение», на этот раз почти не вздрогнув, и спокойно и размеренно разрезала их все. Подписала каждую стопку, чтобы не запутаться – эти в правый угол, эти в левый, эти на короб… Углы тоже подписала, оставалось, как при шитье, совместить контрольные метки. Я до сих пор задерживаю дыхание, когда гости решают воспользоваться моей ванной – плитка там уложена неумело, неровно, как смогла, и местами я всё же не совсем смогла, – но когда я сама захожу в ванную, то неизменно
