ее кто-нибудь не увидел. – Сыщик попытался забрать листы у Барабанова, но тот поспешно отдернул руку и запихал бумаги за пазуху. – Отец Глеб! Может, вы сумеете на него повлиять, пока он не натворил дел?
Священник посмотрел на Барабанова долгим взглядом и со вздохом проговорил:
– Иногда тихое, кроткое слово слышнее чем крик. Прежде чем кричать, позвольте мне сказать министру и градоначальнику свое тихое слово.
Барабанов все еще, пыхтя, раздумывал над ответом, когда Муромцев нетерпеливо заглянул ему через голову:
– Слава богу, вот и Будылин!
Начальник сыска уже заметил их и приближался с самой радушной улыбкой. Сзади за ним, блестя пенсне, пружинисто вышагивал Ларсен в сопровождении сопящего и отдувающегося Щекина.
– Роман Мирославович, коллеги, – Будылин принялся энергично пожимать руки своим подчиненным, – поздравляю с раскрытым делом! Но повременим с празднованием, у нас впереди встреча с высочайшими чинами, приятного в этом немного, но через эту святую инквизицию мы должны пройти, такова часть работы. Так не ударим в грязь лицом! Пойдемте же, не хватало еще опоздать.
Сыщики под предводительством Будылина заняли наконец свои места за овальным лакированным столом и устремили все взгляды на министра. Тот долгое время хранил молчание, перекладывал листы рапорта, многозначительно указывал сидевшему рядом градоначальнику на некоторые строки и задумчиво поглаживал свои невероятные бакенбарды. Через минуту, когда Барабанов, не выдержав напряжения, уже начал ерзать и покашливать, министр, вспомнил про своих посетителей и обратился к ним бодрым тоном:
– Ну что же, Иван Дмитриевич, позвольте вас поздравить! Вы снова сослужили отличную службу для Государя и для Отчизны. Как и ваши сыщики. Настоящие орлы!
Градоначальник, согласно кивавший речи министра из своего кресла, иронично оглядел разношерстную команду. Барабанов сидел мрачный как туча, Ларсен, напротив, сиял от начальственной похвалы, а Шеин безуспешно попытался подобраться и втянуть огромный живот. Министр продолжал:
– Преступления, которые вы расследуете, может, и не несут прямой угрозы Государству, но важность для нашего министерства имеют чрезвычайную, так как производят большое возмущение в губерниях, да и по всей Империи. Что уж там, иной раз зверство, совершаемое злодеями, настолько дико и несусветно, что доходит до самого Государя. – Министр благоговейно возвысил голос и прижал правую руку к орденам, покрывающим грудь. – А Государь наш человек добросердечный, жалеет несчастных и впадает временами в большое расстройство. Наше министерство подобного допустить не может, и всем нам должно проявлять величайшую добросовестность и усердие на защите Государя и Отчизны. И ведь есть от кого защищать! Поистине до страшных вещей может дойти человек! – Он вновь открыл рапорт и принялся водить пальцем по странице. – Но… Остановили негодяя, и теперь он уже не сможет никому навредить.
