значит, что наш гость уже в пути. Я это твердо знаю, как будто сам вместе с ним иду. Даже не ожидал такого эффекта.
– И когда он придет? – деловито спросила Триша. – Мне надо понять, как быть с пирогами. Торопить их? Или, наоборот, убавить жару?
– Пироги сами разберутся, – успокоил ее Франк. – У нас с тобой обычно получаются очень сообразительные пироги. Ты-то с какой стати не доверяешь жизни? Вроде бы я никогда тебя не подводил, не обманывал и не пугал.
– Ты – нет, – согласилась Триша. – Но не забывай, я же у тебя не с самого рождения живу. А быть котенком – довольно опасное занятие, что бы люди ни думали. Это только со стороны кажется, будто нам всегда весело и хорошо.
Франк и Макс озадаченно переглянулись. Похоже, им обоим до сих пор в голову не приходило, что у котят нелегкая жизнь.
– Предлагаю переместиться в сад, – наконец сказал Макс. – Трише будет интересно посмотреть, как придет наш гость. А ему, уверен, понравится, что его встречают.
– А мне все равно, где сидеть, – кивнул Франк. – Пошли.
Триша во все глаза смотрела в ту сторону, где туман. Так ждала гостя, что даже о пирогах забыла; впрочем, судя по долетавшим из кухни запахам, они и сами неплохо справлялись. «Франк совершенно прав, – думала она, – у нас действительно получаются очень сообразительные пироги. Иначе и быть не может».
Франк, впрочем, все-таки сходил на кухню поглядеть, не нужна ли помощь. Заодно и кофе принес. Не «Огненный рай», конечно, а самый обыкновенный. Но обыкновенный кофе от Франка – это тоже выдающееся событие. Сколько его ни пей, привыкнуть невозможно, потому что всякий раз у него немного иной вкус, и даже если очень захочешь, не скажешь, какой был лучше – вчерашний, сегодняшний или тот, что Франк варил год назад. Все лучше!
Так и сидели, потягивая кофе, глядели, как подкрадываются сумерки. Вроде солнце еще не собирается садиться, но тени растут, сгущаются, синеют, а птицы начинают галдеть, словно внезапно поняли, как много важных вещей надо успеть сказать друг другу перед сном.
Щенки тумана стали понемногу просыпаться и разбредаться по саду. Один забрался Трише на колени, явно намереваясь еще немного там подремать, но вдруг передумал, спрыгнул на землю и побежал обратно, к туманной стене. Остальные рванули за ним, а минуту спустя снова выскочили, счастливые, возбужденные, повизгивающие от восторга, и Триша сразу поняла, в чем дело. Это они встречают гостя, который, получается, уже пришел, и, значит… Ой!
– Ой, – выдохнула она вслух, когда из тумана вышел человек. То есть Трише сперва показалось, что оттуда вышла улыбка, а человек к ней просто прилагался, как раковина к улитке.
– Хорошо, что я пошел домой пешком, – сказал он. – Так и знал, что-то случится.
Поначалу гость был на редкость молчалив. Вежливо поздоровался с Франком и Тришей, выслушал их имена, назвал свое: «Нумминорих» – и снова притих. Даже по сторонам не особенно глазел. Смотрел на Макса, как ребенок на фокусника, но ни
