сложного, поверьте, – усмехнулась Ляля. – Вы смотрите не выжидающе, а ожидающе. Чувствуете разницу?
Кира дернула уголком рта и промолчала. Просить содействия – одно, а играть в навязанные, пусть даже знаменитым психиатром, игры – совсем другое, и на это она подписываться не собирается. Не в той весовой категории уже.
Ляля Исааковна оторвала глаза от компьютера, коротко взглянула и, кажется, поняла.
– Насколько это срочная задача?
– Не очень срочная, но важная, – честно ответила Кира и взглянула собеседнице прямо в глаза.
Она умела бросать «правильный» взгляд, то есть такой, который точно передавал нужную мысль. Сегодня он говорил: я при исполнении, поэтому веселиться за мой счет никому не позволю.
– Я позвоню, когда буду готова к разговору, – сухо сказала Ляля Исааковна.
Кира поднялась и, попрощавшись, вышла из кабинета.
Может, не надо было ставить знаменитого психиатра на место? Все же бабка ей помогает и за просто так.
А впрочем, никто ее не заставлял. Это первое. А второе – старушка, кажется, старается вовсе не для нее.
И это весьма интересная мысль.
Ляля Исааковна оказалась особой весьма обязательной – или просто заинтересованной? – и позвонила буквально на следующий день.
Как только Кира вошла в кабинет, она объявила:
– Несомненно, у Зинаиды была психическая травма, и случилось это лет в шестнадцать-семнадцать.
– Почему вы так решили?
– Долго рассказывать, милая. Считайте, что это профессиональный секрет.
Кира растерялась. Ей казалось, что простого заключения в данном случае явно недостаточно.
Ляля Исааковна почувствовала Кирино разочарование.
– Среди представленных мне для анализа материалов были свидетельства, достойные доверия. Я – как и вы, догадываюсь, – человек с развитым критическим мышлением, но… Можно не верить этим девиантам – поэтам и поэтессам начала века, – однако я вполне доверяю, например, Павлу Флоренскому. Его сестра Ольга дружила с Мережковскими и некоторое время даже жила у них. Вот что писал отец Павел.
Ляля Исааковна нацепила на тонкий крючковатый нос очки и, покрутив колесиком мышки, прочла: «Я хорошо знаю, что бывают такие люди, которые, боясь неестественности, надевают маску ее – такую неестественность, которая не искажает подлинную природу личности, а просто скрывает ее».
Сняв очки, Ляля взглянула на посетительницу с застенчивой улыбкой, так не идущей к ее строгому лицу.
– Вполне грамотное заключение для священника, знаете ли. Своего рода ключ к натуре Зинаиды Николаевны. Конечно, он не мог знать, где истоки этой скрытности, потребности играть роль, а себя настоящую прятать под маской. Как там ее называли: ломающейся декадентской дивой с лорнеткой?
Профессор еще раз взглянула на Киру и откинулась в кресле.
– Поверьте, подробности тут излишни. Все признаки налицо. У меня было достаточно материала, к тому же диагноз
