спрашивал себя всерьез, когда нужно остановиться. В этой квартире с дырой посреди гостиной время остановилось и растянулось до бесконечности. Эта ночь была бесконечной.
Водка закончилась, и Даниель достал пиво, и даже я решила выпить, хотя мне никогда особо не нравился вкус. Вообще-то я так хорошо проводила время, что, когда Даниель заверил, что его миссия заключалась в том, чтобы мне понравилось пиво, я согласилась попробовать.
В тот момент Нико и Даниель были очень пьяны. На самом деле мы все были очень пьяны.
Они подняли руки, и Нико приложил свою ладонь к ладони Даниеля. Какое-то время они их сравнивали, а я не знала, смотреть на них или же на Еву с Софией, которые стали изображать Нико и Даниеля и таким образом нашли идеальный предлог для того, чтобы прикоснуться друг к другу. Было трудно сказать, которая из двух девушек раскраснелась сильнее.
Я посмотрела на Нико и Даниеля: они наконец закончили искать различия и перестали спорить о том, чей безымянный палец длиннее или же чьи костяшки пальцев больше выпирают.
Один из них сказал что-то про змей. А другой энергично закивал головой.
И вот Нико подался чуть вперед, уперся локтями в колени, абсолютно раздавленный. Даниель закрыл лицо ладонями.
У змей не было рук.
Осознав это, они начали плакать. В это же время я пыталась переварить происходящее, а Ева с Софией так и остались с переплетенными пальцами, уже без какой-либо очевидной на то причины.
После этого мы немного расслабились; возможно, это послужило своего рода предупреждением.
Когда я села на диван рядом с Нико, у него был немного отсутствующий вид. Думаю, он пытался читать, хотя, скорее всего, ему это не удавалось; на коленях у него лежала открытая книга Джейн Остин «Гордость и предубеждение».
У него был уставший взгляд, но было в нем что-то… что-то живое, из-за чего казалось, будто он улыбается, даже когда его губы были сомкнуты.
Я подняла руку, чтобы прикрыть ему рот и проверить.
Да. Его глаза улыбались.
Кажется, Нико пытался задержать дыхание, потому что через несколько секунд я с тревожным выражением лица убрала руку, а он сделал глубокий вдох.
– Что ты делаешь? – поинтересовался он.
– Ничего, – ответила я.
Он был настолько отстраненным, что не стал меня дальше расспрашивать. Закрыл глаза и вытянул руки вдоль спинки дивана. Он едва меня коснулся, но я ощущала каждое его движение.
Нико тяжело вздохнул:
– Я бы с удовольствием испек печенье.
– У вас что, нет готового печенья? Ну знаешь, такого, какое продается в магазине.
Нико открыл глаза.
Мы оба запаздывали с ответом, зависли между фазами, пытаясь обработать информацию. Я чувствовала, что торможу.
– Но дело не в этом.
– А в чем?
– В том, что я хочу испечь печенье.
Пауза.
– Потому что
