вернуться домой пешком.
Пару раз мы заблудились: пошли длинной дорогой и останавливались каждый раз, когда кто-то рассказывал что-то удивительное, что-то, что заставляло посмотреть друг другу в глаза, потребовать больше объяснений, больше подробностей.
Я проводил Элену до подъезда и предложил помочь с велосипедом, но она уверила, что проблем с лифтом не возникнет.
Потом, стоя напротив друг друга у подъезда, мы замолчали, слишком поздно, слишком не вовремя.
Я подумал, что, возможно, нужно было пригласить ее поужинать. Возможно, наступление вечера могло послужить прекрасным поводом, чтобы присесть куда-то и что-то заказать; замедлить время.
– Было весело, – сказала она, чтобы прервать молчание, которое не было неловким, а скорее… просто другим.
– Рад, что теперь уже не так сильно тебе не нравлюсь.
Элена закусила губу.
– Твое пристрастие к шоколадно-мятному мороженому – это, конечно, удар ниже пояса, но все остальное…
Мы оба засмеялись и снова умолкли.
Я сказал себе, что пришло время прощаться. Вот сейчас. Я подошел, и она чуть-чуть подняла руку; мы оба двигались так, что все закончилось тем, что я взял ее за руку, на автомате, спрашивая себя, этого ли она хотела, или я просто поторопился.
Наши пальцы переплелись, и мы так и остались стоять посреди улицы, схватившись за руки.
Взглядом мы нашли друг друга.
Слишком очевидно, слишком просто… настолько, что казалось опасным.
Кто-то из нас пошевельнулся. Кто-то развернул ладонь, и кончилось все тем, что мы пожали друг другу руки, подобно тому как заключают сделку, и начали смеяться, как тогда, в чайном магазине.
Я чувствовал себя полным дураком, но мне было все равно. Никогда еще это не доставляло мне столько удовольствия.
– Увидимся, – сказала она, пока мы пожимали руки.
Мне хотелось, чтобы наша «сделка» заключалась в этом.
– Увидимся, – ответил я.
Я отошел. На середине пути, на той же самой улице, до меня донесся звук двери ее подъезда, и я обернулся.
Элена все еще стояла там, все еще смотрела на меня.
Мы не стали вновь прощаться. Даже не улыбнулись, не рассмеялись, не сделали ничего; просто смотрели друг на друга, пока я уходил, пока она заходила в подъезд.
У Элены были красивые глаза, это было заметно даже на таком расстоянии, когда разглядеть ее черты не представлялось возможным.
Еве не нужно было задавать вопросов, когда мы увиделись дома. С тем же глупым выражением лица, которое у меня, наверное, было, когда я смотрел на Элену, я ей все рассказал, а она выслушала, улыбнулась и сказала, что я влюбился по уши. Так и было.
– Почему ты ее не поцеловал? – спросила она, когда я закончил свой рассказ. – Если ты заметил эту связь между вами, чего же ты тогда ждешь?
– А ты почему до сих пор не поцеловала Софию, если все так просто? – поддел я.
Ева запыхтела, скрестила руки на
