ty-line/>Мысль – дело совершенно бескорыстное, в отличие от прозы. Мыслителей единицы даже по сравнению с прозаиками. Мысль летит, ты её ловишь и получаешь совершенно удивительное, нематериальное наслаждение.
Из записных книжек
Бунин и мы
Как странно, удивительно всё совпало!.. Эти строки я пишу в бунинских местах, в краях воронежских, и вижу то же небо, что и он, – то серое, с розовато-фиолетовой дымкой у края, а то вдруг набухшее тяжёлой дождевой тучей; вижу вороньи «слёты» на большом тополе, долгие, важные «совещания» чёрных, деловитых птиц, похожих на только что получивших должности чиновников; вижу догорающее пламя отчаянно-оранжевых листьев – с каждым днём огня всё меньше, всё тоскливей окрестности, всё тревожней на сердце.
А назавтра вдруг выйдет и высоко встанет солнце, и вмиг всё преобразится: небеса голубые и чистые, как весной, облака белые и неспешные. Они зовут в другую, лучшую, чем здесь, жизнь, наполненную славой, богатством, бессмертием. Величием искусств, роскошью архитектуры, утончённостью мысли. Зовут в вечные города – Рим, Константинополь, Иерусалим. Туда, где вершатся судьбы мира и наслаждаются жизнью его властители. В Париж, например, на Елисейские поля. Или в Ниццу, Канны, Грасc…
Но ничего этого пока нет и, если честно, не предвидится. Бунин – юноша из славного, но сильно обедневшего дворянского рода. С какою тоской он смотрел на избы из самана, крытые соломой, на серые бурьяны в окрестностях Озёрок – своего родового гнезда, на косогор, уходящий в низкое, беспросветное небо!.. 16 марта (4-го по ст. стилю) 1886 года педагогический совет отчислил его из Елецкой гимназии. За то, что «ученик 4-го класса Бунин Иван до сих пор не явился из рождественского отпуска и не взносил установленной платы за учение».
Вот так – «без перспектив» – начиналась его сознательная жизнь. В глухой деревне, без денег, без образования, без «блата» и сильной руки.
Он родился 22 октября (10-го по ст. стилю) 1870 года в Воронеже, на съёмной квартире в доме № 3 по Большой Дворянской улице. Отец, человек буйный, страстный, любивший пожить на широкую ногу, привёз семью в город, чтобы дать образование старшим сыновьям – Юлию и Евгению. Денег на своё жильё уже не было, квартиру сняли в центре, недалеко от мужской гимназии. Юлий окончит её с золотой медалью. В 1885 году он будет сослан в родительское имение Озёрки Орловской губернии под надзор полиции за участие в народническом движении. Юлий станет для младшего брата и гимназией, и университетом, повлияет на его вкусы и стремления. Сколько раз он ещё выручит Ваню – советами, деньгами, душевным участием!..
Воронеж – город моей студенческой юности. Много раз я проходила мимо этого невысокого, уютного, двухэтажного домика, расположенного в начале главной улицы исторического центра – теперь она называлась проспектом Революции. Все пять лет моего студенчества я была рядом, в общежитии на Советской, в нескольких минутах ходьбы.
Воронеж – город неласковый, на конце его имени – то ли ёж, то ли нож. Лучшие его поэты умерли рано: Алексей Кольцов – в 33 года, Иван Никитин – в 37. Бунин? В годы моей учёбы о нём и не вспоминали. Мемориальная доска на «бунинском здании» появится только в 1990 году.
Но чудо в том, что старинный дом, где родилась и сестра писателя Мария, всё же уцелел, удержался. Выжил он и в Великую Отечественную, и во времена нахрапистого капитализма. Богачи изуродовали город, навтыкали башен многоэтажек, эксплуатируя каждый захваченный клочок земли.
В доме, где родился Бунин, некоторое время располагалась редакция литературного журнала «Подъём». Однажды я забежала к писателям в гости – обменяться новостями. Уже шли разговоры о том, что, может быть, в год очередного юбилея в здании откроют музей.
И да, действительно, спустя 150 лет после рождения писателя это событие произошло. Зато гораздо раньше в Воронеже появился музей Самуила Маршака. Есть в городе и улица его имени, и поезд, который ходит в Москву. Вот такое благоговейное почитание автора рифмованной глупости, на которой взращивают (программируют) поколения наших детишек: «Сел он утром на кровать, / Стал рубашку надевать, / В рукава просунул руки – / Оказалось, это брюки».
Этим фактом отношения к литературе, родному слову и национальным писателям я ни на что не намекаю. Он настолько красноречив, что тут и добавить нечего.
Но, впрочем, чему удивляться? Просто так, «на блюдечке», в России русским ничего не даётся. Только великим трудом, упорством и терпением.
Из дневника Бунина: «На случай внезапной смерти неохотно, вяло привожу в некоторый порядок свои записи, напечатанное в разное время… И всё с мыслью: а зачем всё это? Буду забыт почти тотчас после смерти. 28.XII.41. Воскресенье».
Долгое время журналом «Подъём» руководил писатель Иван Иванович Евсеенко, с которым мы дружили, несмотря на большую разницу в возрасте (он родился в 1943 году). Нас связывало многое: литературные вкусы,
