о-прежнему, живём, сало жуём. Сам-то как?
– Ты знаешь, побаливают лёгкие. Не так, конечно, как в первый раз, когда очнулся, тогда-то было остро и резко. Сейчас тупо ноют, как при воспалении. Помнишь, как ты кашлял в детстве?
– Угу, помню. Сильно, до тошноты. Неприятно. Но ты держись, сейчас лекпом показывает, что ткань восстановилась на двадцать процентов. Болит – значит, заживает, лёгкие растут, будут как новенькие.
Отец, глядя на сына, помрачнел: «Почему как? Новенькие и будут. Ну почти…»
– Да ты не тушуйся, хорошо тогда всё было выведено в автоматический режим. С глубины тебя подняли, сразу начали лечить.
– Легко тебе говорить! Сам-то вон бродишь по городу, на работу ходишь, с людьми встречаешься. И метанопровод с дальнего участка у тебя пашет, как трактор. А тут сидишь, как сыч в дупле. Наружу не выйти, людей нет… Всё проклятая автоматика и пилюли по расписанию даёт, и еду… Хорошо, что Маша твоя меня разносолами балует, так бы совсем на больничной пище коньки отбросил.
– Не придумывай! Больничный комплекс для тебя всё делает: калории считает, в форме поддерживает. Как ты только умудрился так быстро с глубины всплыть, и поучаствовать в тушении внутреннего пожара, настолько удачно, что лёгкие выгорели начисто? И нечего грешить на автоматику, без неё мы бы не успели – захлебнулся бы в крови и всё! И, кстати, что тогда случилось? Ты же раз в пятисоттысячный погружался.
– Не знаю! – отец, оставаясь в поле зрения видеофона, поднялся со стула и сделал два шага в сторону. – Всё было, как всегда. Помню, когда залезал в батисферу, бриз ерошил волосы. Потом стандартное погружение, забор проб и образцов (отец опять присел). Ну, ты же знаешь, манипулятор отправляет образцы сначала в накопительный лоток, а потом дальше – прямо в хранилище. Всё шло стандартно – и вдруг – бац! Толчок сильный помню, дальше хоть убей…. Очнулся – шалман этот многокомнатный, всё из стен вылезает: и кровать, и тренажёры, и всё, что хочешь… А вокруг – никого, ни единой души – хоть волком вой. Прямо как в «Цветочке аленьком». Всё есть. А поговорить, пообщаться не с кем. И никто не придёт….
За фигурой сына промелькнул знакомый силуэт невестки.
– Здравствуй, Машенька! Как там Жорж?
– Здравствуйте, Николай Николаевич! Всё с Гошей хорошо, умаялся за день, спит без задних ног. Вы – то как?
– Всё отлично, бодрячком! Вот в гости бы вас позвать!
– Николай Николаевич, мы бы с радостью. Но вы же помните – вам пока чистым кислородом надо дышать, лёгкие растить. А вдруг мы вам какую болячку притащим? И опять всё заново?
– Ты, папа, не провоцируй, – вмешался сын, – мы соскучились не меньше. Тебя же сколько в искусственной коме держали на воздушных простынях? Пока эти двадцать процентов верхушек лёгких выросли…. А год назад вывели тебя из неё, и оставшееся должно восстановиться. И потом, потихоньку, адаптироваться из стерильного кислородного состояния к стандартной атмосфере. Я тебе уже говорил, растить – дольше, чем сращивать. Тут ещё десятилетие пройдёт. Гоша совсем вытянется…
– Вы бы привели мальчонку, показали деду! Пока не забыл совсем….
– Папа, ему пять лет, режим. У нас с тобой устойчивая связь только на пятнадцать минут около полуночи…. Вон, друга твоего, Кирпичёва, притащили, вы всё про молодость вспоминали. А дитю пока нельзя. Пусть подрастёт, тогда уж наболтаетесь от души….
Маша согласно кивнула:
– Может, заказы по еде, какие будут? Это мы быстро организуем!
– Рыбки бы жареной…. Уже снится по ночам…
– Да запросто, – ответила Маша.
И сразу исчезла с экрана, явно пошла в сторону кухни.
– Ну, до завтра, папа!
– До завтра, Саша!
Николай Николаевич отключил зарябивший видеофон. Присел на кровать, глотнул кисленький клюквенный морс и, уткнувшись головой в подушку, мгновенно уснул. Во сне, волосы его легонько шевелил морской ветерок….
***
Аппарат «Лекпом 7519/ 21*07», несмотря на недостаток, а точнее полное отсутствие кислорода вокруг, поддерживал герметичную кессонную капсулу с Николаем Николаевичем в рабочем состояний. Запасов кислорода и энергии для нормальной жизни больного внутри машины было в избытке, самой технике О2 не требовалось, атомных батарей хватало ещё лет на тысячу, даже с использованием синтезатора, который выдавал всё необходимое человеку по его желанию. И даже жареную рыбу, которая появится на столе с утра и будет выглядеть абсолютно натурально. И по цвету, и запаху, и по вкусу.
Автоматический помощник лекаря («лекпом», как называли его в клинике) был настроен на полное выздоровление тяжёлого больного. Пациент должен быть доволен, не волноваться и чувствовать себя в полной безопасности. Нейросеть,
