переди – долгие годы лежания на нарах, плевания в потолок и раздумий о прошлом. Которое в бытность свою сумбурным настоящим не давало времени поразмыслить над ним как следует. Зато теперь его можно будет разобрать по косточкам и решить, какую жизнь ты все-таки прожил – правильную или нет…»
Именно такие невеселые мысли роились в голове вильдера Ржавого Клыка, одного из вождей Зазубренных Клинков, когда арестовавшие его сайтены доставили на свой крейсер «Годдард». А вместе с ним – двух выживших бойцов его отряда, бедолагу и еще целую толпу контрабандистов-смаглеров. Но ожидания Клыка не оправдались. Тюремный изолятор на «Годдарде» оказался вовсе не таким, каким он его себе представлял. Вильдеров и смаглеров вместо камер уложили в специальные капсулы и погрузили в искусственный анабиоз – глубокий сон без сновидений. Надо полагать – до самого суда, который сайтены пообещали вскорости устроить над Ржавым. А затем его, очевидно, вернут в капсулу, только уже без права на дальнейшее пробуждение…
И чем, скажите на милость, такая жизнь лучше смерти, на которую гуманисты-сайтены не желают обрекать особо опасных преступников?
Последнее, что запомнил Ржавый Клык перед тем, как его сознание отключилось, – закрывшаяся над ним непрозрачная крышка капсулы и раздавшееся за этим шипение. Оно вовсе не раздражало, а, наоборот, вызывало умиротворение, отчего напрягшийся в ожидании худшего Клык тут же полностью расслабился. А спустя еще несколько секунд его веки отяжелели, и на него волной накатило забытье. Непреодолимое и глубокое – такое, какое наступает, когда перед хирургической операцией тебя подвергают общему наркозу.
Впрочем, на этом сходство с наркозом, который Ржавый не раз испытывал на себе, попадая на стол к хирургам после серьезных боевых ранений, и заканчивалось. Потому что когда он очнулся, то обнаружил, что мыслит столь же ясно, как до погружения в сон. Чего не случилось бы с ним после обычного наркоза – от него Клык приходил бы в себя, как минимум, полдня. Сначала он даже решил, что ему почудилось, будто сайтены его усыпляли, а на самом деле он всего лишь моргнул, задержав веки прикрытыми чуть дольше обычного. Но нет – не почудилось. И если разум еще можно было ввести в заблуждение, то тело ошибиться не могло. Неподвижность, в которой оно пребывало неизвестно как долго, давала о себе знать затекшими мускулами и желанием потянуться – хорошенько, не торопясь, до хруста в суставах.
С потягиванием, однако, пришлось повременить. Делать это в тесной капсуле было немногим удобнее, чем в гробу, поэтому Клык решил потерпеть и дождаться, когда его выпустят наружу. Что наверняка должно было вот-вот произойти, ведь зачем бы еще сайтены разбудили арестанта, если не из-за того, что крейсер прибыл в конечный пункт своего маршрута.
Большой мир!
Уроженец галактической окраины, Ржавый Клык никогда в нем прежде не бывал. И сегодня он здесь не очутился бы, не проиграй Зазубренные Клинки свою последнюю войну. Но сокрушаться об этом было слишком поздно. Да и бессмысленно. Пускай Клыка и его соратников – Грира Наждака и Вертуна – доставили в один из центров цивилизации, все равно им не увидеть ее красот и достижений. Кроме, пожалуй, одного – высокотехнологичной сайтенской тюрьмы, – да и то если их опять не усыпят.
В капсуле имелось дежурное освещение – непонятно зачем, но тем не менее, – и Ржавый снова посмотрел на свои запястья и щиколотки. На них красовались легкие и отчасти даже изящные браслеты из неизвестного вильдерам материала. Не знай вождь, для чего они предназначены, он счел бы их недорогими украшениями, но хозяева уже дали ему понять, что это такое. До тех пор пока арестант не доставлял им неудобств, эти штуковины, в свою очередь, не причиняли неудобств ему. Но стоило лишь ему сделать резкое движение, и браслеты мгновенно превращались во внушительные отягощения. Не настолько тяжелые, чтобы порвать бузотеру связки или причинить иные травмы. Но достаточно увесистые, чтобы он утратил возможность шевелить руками и ногами и думать забыл о всяком сопротивлении.
Сам Клык еще не проверял кандалы на практике, но видел, как эти «украшения» работают, на примере Грира Наждака. Обманувшись мнимой свободой, тот хотел было дать сдачи толкнувшему его охраннику, но не успел даже вскинуть руку для удара, как сразу упал на колени под тяжестью обрушившегося на него груза. Поток ругательств, которыми он при этом разразился, дал понять, что эта шутка сайтенов получилась вовсе не смешная, а достаточно болезненная. Но когда кандалы вдобавок наградили его легкими ударами электротока, он прекратил и ругаться, поскольку умел понимать намеки, тем паче такие недвусмысленные.
Подивившийся нетипичной для «наркозного похмелья» ясности мысли, Клык успел лишь почесать нос, как крышка над ним поднялась и он был выпущен на свободу. Чисто символическую, разумеется. Но после пребывания в тесной капсуле он был обрадован и такой перемене обстановки…
…И тут же к его скупой радости добавилось удивление. Потому что вместо конвоя Ржавого встречала всего одна-единственная особа, да еще и противоположного пола. И ладно если бы она принадлежала
