толщиной в два больших пальца перерублена. Правда рубило пришлось выкинуть в результате, так как я перестарался, не рассчитав силы на последнем ударе, а камень, из которого оно было сделано, был не из твердых пород. Обидно за инструмент, но Одыр знает, как их делать, так что невелика потеря.
К Большой Реке мы вышли примерно за два часа перед рассветом. В темноте, под аккомпанемент дождя и всполохи молний, было видно от силы метров на десять вперед. И брод, он не казался каким-то непреодолимым. Огромные валуны удобно расположились, примерно в метре друг от друга. С них можно было легко перескочить на один с другого, оставив бушующие потоки воды в полуметре ниже. Легко, так казалось Одыру, да и мне под его воздействием. Раз он смог преодолеть этот путь в тринадцать лет, то я-то точно смогу! А ночь, которая скрывала насколько трудным будет этот путь, только помогала уверится в этих мыслях.
Связал прочным узлом две лианы. Один конец обмотал себе на поясе и закрепил еще одним узлом. Подозвал Бры, завязал узел у неё на поясе. Еще в эту своеобразную цепь я включил Пата, он был замыкающим. Отобрал детей у Бры, она держала двоих, и посадил обоих себе на сгиб локтя. Доверить переноску детей я никому не мог. А если я упаду, то все напрасно, эти дети все равно не выживут, их погубит голод. Я все ставил на одну карту и, наверное, должен был понимать, что так нельзя, что такой риск чрезмерен. Но в этот момент я был уверен в успехе на тысячу процентов. И не в божественной благодати дело, это просто наследство – маниакальный синдром собственной правоты, что достался мне от Одыра.
Наверное, если бы я начал кричать, грозить или заставлять, все могло случится иначе. Но я сказал просто:
– Тут смерть, – и рукой показал в джунгли. – Там жизнь, – и взмах в сторону бурлящего потока. – Я знать, – и столько спокойствия и веры в свои слова было в моем голосе, что в ответ на мое «Бры, Пат, за мной. Повторять как я» двое безропотно ступили на скользкие камни, повторив мой первый шаг в темноту.
Мне казалось, что Одыр ошибся и тут не сто метров, а вся тысяча! Таким долгим и опасным казался этот путь. Я прыгал с валуна на валун, со скалы на скалу. Пару раз едва не сорвался. Один раз сорвалась Бры. Но мой выкрик позволил Пату подобраться, и он не полетел в воду вслед за ней. А потом мы, потянув за лиану, легко вытащили первую бабушку племени на большой камень. Все это время я думал не о себе, даже не о Пате или Бры. Я боялся за два комочка тепла, что прижались к моей груди и вцепились своими маленьким рученьками в меня. Я не мог их подвести. Не мог, даже если упадет небо, я их спасу! И мы дошли. Но я не успокоился на этом, а отнес детей и увел Бры с Патом с берега на холм. Забраться по отвесному, песчаному берегу с детьми на руках оказалось даже сложнее, чем прыгать с камня на камень.
– Тут нет злых зверей. Тут нет Тех, Кто Живет в Воде. Тут жить!
Отвязал лианы. Бры как подкошенная рухнула на траву. Но стоило мне сунуть ей в руки детей, как она тут же пришла в себя. Попросил крикнуть, что
