ровно с одной скоростью мы не могли, каждый час случался какой-то очередной писец. Но главное было в тишине, если быть точным, в полном отсутствии таковой. Ну не могли мы заставить детей молчать, когда рядом с ребёнком голосит здоровый мужик. Наш весёлый табор было слышно, мягко говоря, далеко. А значит, даже десяток лучников могут дать несколько залпов в нашу сторону, а стрелы найдут свою жертву.
Поэтому бойцы охранения постоянно наворачивали круги, чтобы никому не дать подойти на расстояние полёта стрелы. Через два дня мы вышли на тракт, выжатые как лимон. Хорошо, что не сбились с пути, нас встречали наши повозки и лошади. Самых слабых и больных посадили в караван, остальные шли рядом. Я приказал отправить гонца в Арквейст к командиру полка.
Через семь часов мы встретились с обозом стражи. Две сотни свежих бойцов сразу ушли в арьергард, ещё пара десятков рассаживала людей в пустые повозки, прикатившиеся с конницей. Наш темп увеличился, а заодно шансы выйти из леса без потерь.
Спустя два дня показался город, все облегчённо выдохнули. Лагерь организовали там же, все моментом попадали спать. Охраняли нас те же две сотни стражи, откручивая уши и носы всем любопытным, кто пытался близко подойти к нам.
Оклемавшись следующим утром, наш офицерский междусобойчик в сопровождении почётного караула направился в местный магистрат. Горожане приветствовали нас, многие громко благодарили за спасение родственников и друзей. Что может быть лучше признания простых людей.
А вот выражение лица любого аристо было одинаковым везде. Либо презрительная улыбка, либо откровенная зависть. Хотя сегодня мы увидели новый вариант.
На площади перед магистратом было не протолкнуться. Самое интересное, что простых горожан здесь не было. Исключительно дворяне со свитой либо чиновники. По периметру площади стояли стражники, недвусмысленно заталкивая в толпу любого, кто пытался свалить.
А зрелище было захватывающим, особенно с позиции стражи.
Сегодня на площади перед ратушей было сбито два отдельных помоста, на каждом находился судья. Оба, не обращая внимания на коллегу, зачитывали приговор очередному «бедолаге». «Бедолаги» стояли тут же в очереди, которая затем разбивалась на две. Нас, как причастных к охране правопорядка, пропустили поближе, чтобы точно расслышать приговор. Но там был конвейер из «растрата», «большая растрата», «взятки», «укрывательство преступников». Хотя проскакивали более серьёзные фразы «содержание в рабстве разумных», «убийство», «создание ритуальных кругов». Такие виновники этого торжества отправлялись на костёр.
За одним из судей стоял полковник стражи в парадной форме, медали блестели в лучах солнца. Не скрывая улыбки, старик смотрел в глаза аристо, стоя́щих на площади. Да, он добился своего, за спиной полковника болтались двадцать шесть тел, ещё четыре догорали в кострах, не меньшее количество ожидало своей участи.
Это был геноцид казнокрадов в отдельной области компактного проживания населения.
