взаимностью. Ни разу в жизни меня не покусала собака, не оцарапала кошка, и не клюнул очередной вороненок со сломанным крылом или лапкой. Оставлять в доме фауну навсегда мне не разрешали, но всегда позволяли подлечить очередное несчастное существо и найти ему новый дом. Ну или, если дело касалось птиц, выпустить их на волю.
Спасибо Лизе, моей сестре, за то, что она всегда помогала мне в этом и с удовольствием распределяла выхоженных зверей по семьям своих многочисленных подруг. Так что пройти мимо призывного звука, сжимавшего в сочувствии сердце, я не смог.
Наметив подходящую дырку в заборе, я проник сквозь нее и очутился практически в дремучем лесу, настолько сильно зарос заброшенный двор.
Пробираясь сквозь колючий кустарник и горы разнообразного мусора, я начал приговаривать вслух успокоительным тоном:
– Дружок, я иду! Малыш, ты где? Не бойся. Дядя Лёня хочет только помочь!
Судя по стонам, я был недалеко от цели, до сих пор не понимая, какая именно животинка издавала жалобные звуки, и где именно в этих зарослях она находилась. Передо мной резко появилась темные, потрескавшиеся брёвна полуразрушенной стены, и я начал протискиваться вдоль крошащегося фундамента в сторону открытых дверей погреба. Звуки явно исходили из его недр.
«Странно, – пришла в голову мысль, – в нашем городке подвалы в частных домах – весьма редкое явление! Их же стабильно затапливает два раза в год. Тающий снег весной и ливни по осени. Сколько же лет этой развалюхе? Чёрт! Больно!»
Острая колючка шиповника пропахала на загорелой коже моей левой руки борозду, мгновенно украсившей седую лужайку тонких седых волос рубиновыми капельками крови. За неимением подручных средств, пришлось слизнуть кровь языком и пониже пригнуться, пробираясь сквозь шипастую преграду к источнику жалобных звуков.
Наконец-то я очутился у входа в подвал, одна из полусгнивших деревянных воротин была распахнута. Черный проём напоминал чудовищную пасть, готовую поглотить всё живое в бездонных глубинах. Холодный затхлый воздух, исходивший оттуда, заставил меня задуматься о разумности дальнейшего продвижения, однако очередной жалобный скулеж взял верх над страхом.
Сняв с блокировки старенький «Самсунг», я попытался развеять царившую в подвале темень тусклым светом от небольшого экрана. Однако даже при этой жалкой подсветке чернота прохода оставалась абсолютно непроглядной. Пришлось лезть наугад. Погрузив в плотную темноту проёма ногу в старых, поношенных кедах с логотипом из двух мячей на боку, мне вдруг показалось, что черная поверхность подернулась, словно мыльный пузырь. Нащупав под резиновой подошвой плоскость первой ступени, я перенес на нее свой вес и только занес вторую ногу над этой подозрительной тьмой, как громкий хруст сгнившего дерева засвидетельствовал финал существования древней лестницы, и я кубарем рухнул в черную пасть подвала.
Не скрою, это больно!
Больно
