сержант Прохоров. Невзирая на грубые манеры, Прохоров отличался проницательностью и умом и старался развить их в солдатах, которые попадали под его командование. На войне все средства хороши, и если, чтобы научить «духа» уму-разуму, приходилось отвесить ему пару пинков да подзатыльников, сопроводив это поминанием всем известной матушки, сержант так и поступал.
И Меченый был ему признателен. Вначале он, салага, ненавидел Прохорова, поскольку не понимал. Но возмужав и разобравшись в поведении старшего по званию, принял его точку зрения и согласился с ней. Если бы не Прохоров, Меченого, с его образом жизни, давно бы уже не было в живых. В армии, в сухопутных войсках, он дослужился до младшего лейтенанта; на новом поприще обрёл влиятельных знакомых. А раны… раны заживут. Шрамы же, как давно известно, только украшают мужчину.
Он остановился на пустынной улице, за пару кварталов от морга, и внимательно осмотрелся: ничего подозрительного. Расстояние, разделявшее место, где он припарковался, и здание морга, Меченый прошёл пешком. В руке он держал взятый из багажника свёрток с врачебной маскировкой.
Естественно, у него имелся проработанный план, основанный как на логике текущего момента, так и на богатом опыте подобных операций. Подобравшись к моргу, Меченый собирался в каком-нибудь укромном уголке переодеться во врачебный халат, проникнуть внутрь и выкрасть тело. На очередного врача никто не должен был обратить внимание. И вряд ли кому-нибудь придёт в голову проверять, чьё именно тело он повезёт на тележке к машине «скорой помощи», а рядом с моргом хоть одна, но всегда обязательно стояла. Если возникнут вопросы – а они, скорее всего, возникнут, – он представится врачом, посланным государственной службой безопасности. Якобы гээсбэшникам срочно потребовалось тело, и это дело первостепенной важности, связанное с одним из нынешних расследований, однако подробности он раскрывать не может, да и неизвестны они ему. Обычно, когда речь заходила о ГСБ, к людям, которые её представляли, относились по-особенному: со вниманием и уважением. А у него ещё и имелись при себе превосходно подделанные документы…
Конечно, была вероятность, что ему не поверят. Такое на практике Меченого происходило лишь раз за долгие годы его «службы». Тогда пришлось решать проблему пистолетом. Он, верный полуавтоматический друг с пятнадцатью патронами, и сейчас был при убийце. Он – а ещё бомба: если потребуется, он взорвёт морозильник морга вместе с телом. Как он понимал, самое важное в теперешнем задании – не допустить утечки информации. Он не знал, но хорошо представлял себе ставки в этой игре и цену ошибки. В случае форс-мажора он провернёт всё предельно шумно и эффективно: устроит настоящий хаос, в котором невозможно разобраться. И скроется. Его, Меченого, никто никогда не найдёт – поможет его годами отточенное умение прятаться и ждать. И, безусловно, высокие покровители, без которых он – ничто, но которые без него пропадут. Он слишком много знает. Однако Меченый упорным, самоотверженным трудом доказал, что ему можно доверять, и они не захотят ставить себя под удар, потеряв одного из лучших исполнителей.
