, но было непонятно откуда шел электрический провод к ней. Я предполагал, что входная дверь была сзади меня, но повернуться и посмотреть было невозможно. Стул, к которому я привязан, был прикручен к полу.
– Так – надо собраться – я попытался взять себя в руки, но голова страшно гудела, и все мысли перемешались.
– Надо сосредоточиться на чем-то одном – я попытался все свое внимание сосредоточить на безымянном пальце правой руки, думать о чем-то одном, и ни о чем другом.
Но чем дольше я думал о пальце, тем отчетливее понимал, что ни этот палец, ни вся рука – не мои. Я перевел взгляд на левую руку, потом на ноги, на остальное тело… меня охватил первобытный страх: это тело не моё … я не мог больше сосредоточиться, меня начало трясти, я потерял сознание.
Очнулся всё в той же комнате, в том же положении и в тех же стенах. Придя, через какое-то время окончательно в себя я попытался пошевелить руками, ногами, но ничего не вышло, они меня не слушались.
Перевел взгляд на стены и попытался их изучить, но кроме яркого бетонно-серого цвета ничего в глаза не бросалось. Паника меня не отпускала, чувство страха было настолько сильным, что, казалось, дрожат зрачки.
Снова попытался посмотреть на свои руки, тело, и по-прежнему их не узнавал, они были не мои.
– Глубоко дышать, я должен успокоиться.
– Вдох выдох, вдох выдох.
Руки и скорее всего ноги (я их не видел) были стянуты прочными веревками. Снова попытался пошевелить руками, ногами, шеей, но они меня не слушались. Снова попытался успокоиться, но это было бессмысленно, я весь дрожал, из глаз лились слезы.
– Эй! Здесь кто-нибудь есть?! – попытался крикнуть, но голос сорвался, и получился просто непонятный хрип.
– Эй! Помогите! – в этот раз получилось, я узнал свой голос.
– Здесь кто-нибудь есть? Помогите! Что происходит?! Почему я здесь? Что вы сделали со мной? – голос сорвался, и я начал рыдать. Через неопределенное время, успокоившись, я начал прислушиваться, но была полнейшая тишина, слышно было только частое биение сердца.
Я очень долго кричал, пытался вырваться, рыдал, снова кричал… но ничего не происходило, время тянулось бесконечно. Силы кончились. Я снова отключился.
Мне казалось или снилось, что я сижу за обеденным столом, играет легкая музыка, вокруг стоят тарелки с закусками, бутылки вина. В окно через занавески пробивается яркое солнце и слышно пение птиц, шум волн и детский смех. Меня кто-то зовет. Я поворачиваюсь и вижу перед собой женщину, женщина смеется и пытается что-то мне объяснить, не понимаю ее слов, пытаюсь вслушаться, но ничего не получается. Её слова больше похожи ни на слова, а на смех, он то веселый, то грустный. «Может ли смех быть грустным?» – думаю я. Женщина мне не знакома, у неё черные волосы, бледная кожа, непонятного цвета глаза. Она одета в бесконечно белое платье с ярко вышитым рисунком в виде сердца на груди. Ей было или тридцать, или сорок лет, зависело от того, какой стороной она поворачивалась ко мне. Она резко прекратила говорить-смеяться и стала показывать рукой в противоположный угол комнаты. Я посмотрел, но там ничего не было – пустой угол, со старой паутиной в самом центре.
– Смотриии! – посмеялась женщина.
– Там пусто – сказал я ей, но женщина неожиданно исчезла, снова попытался разглядеть угол, снова пустота.
На столе стояли бутылки с красным вином, было видно, что их только достали из холодильника. Музыка продолжала играть, птицы петь, волны окутывали слух, детский смех пропал, видимо, вместе с женщиной. Очень хотелось пить, подвинув к себе поближе бутылку вина, взял её в руки, она была холодная, выпил сразу её всю, не успев понять, как это могло получиться. Не почувствовав никакого опьянения взял другую бутылку и снова полностью её осушил, потом третью, четвертую, бутылки не кончались, опьянение не наступало.
– Смотриии! Смотриии! – неожиданно снова появилась женщина. Я посмотрел на неё, казалось, что ей уже намного больше лет, чем до этого, были глубокие, старческие морщины, но при этом тело казалось молодым, она была всё в том же платье с сердцем.
Я снова посмотрел в угол, там лежали дети. Головы их были неестественно повернуты в обратную сторону по сравнению с телом. Маленькие ручки и ножки дрожали.
– Смотриии! – продолжала смеяться женщина.
Я открыл глаза, снова увидел бетонную стену и лампочку, абсолютно ничего не изменилось, посмотрел на руки, они были все такими же.
Что это было? Что за страшный сон? – пытался я задать вопрос сам себе, но естественно ответа не получил.
Что я вообще помню? Я не помню себя, я не помню кто я.... от этой мысли меня начало тошнить, стало плохо, рвота подобралась к горлу, но так как видимо ничего не ел и не пил очень давно, после пары глубоких вдохов стало легче и меня не вырвало.
