очень древний, возможно, древнее нашего, – пожал плечами Финист. – В Усть-Ижорске наши семьи больше трехсот лет жили рядом.
– Ничего себе!.. – Калина нахмурился, не сводя глаз с развалин. – Соседи, значит?
– Ну да, – подтвердил Финист. – Правда, на моей памяти этот дом всегда пустовал, даже прислуги не было, только охрана. Сам Горыня с семьёй жил за границей. Потом он как-то раз вернулся… Ну и был изобличён и осуждён.
Финист никогда не лез в отцовские дела и по молодости не был знаком с воеводой Ветром. Но именно из-за Горыни Ветра он был вынужден кочевать по Юропии, нигде не задерживаясь надолго. Где бы Финист ни пытался осесть, через некоторое время его тайное житье-бытье на чужбине становилось явным. Наследного княжича окружали повышенным вниманием и обычно чуть ли не силой тащили на разные великосветские сборища. Соблюдая приличия, Финист терпеливо слушал проповеди чужеземных сановников о том, что славичанам давно пора пойти навстречу остальному миру. Тут же, как правило, поминали Горыню Ветра, то, каким чудесным человеком и опытным дипломатом он был, и что он, вероятно, стал жертвой чудовищной клеветы… После таких разговоров Финист обычно исчезал из страны и перебирался туда, где у него было несколько недель или месяцев спокойной жизни в запасе.
Расспросы Калины были очень некстати. Финисту вообще не хотелось лишний раз вспоминать опального воеводу, а сейчас особенно.
– Вот, значит, как закончил свои дни знаменитый Горыня, – задумчиво проговорил Калина. – Печально. Неужели, действительно, изменник? А был ли тот заговор?
– Скорее всего.
– Скорее всего? Но ты не уверен? – прищурился Калина и уточнил с напором. – Тебе что, все равно, справедлива ли та казнь?
– Чего ты добиваешься?! – разозлился Финист. – Чтобы я взял на себя ответственность за эту смерть?
Калина поджал губы, покачал головой.
– Так вот, – продолжил Финист. – Меня не занимает эта давняя история. И меня не волнует, за что на самом деле был казнен тот человек. Вероятно, у князя Власта была на это причина. А причины поступков моего отца мне неведомы. И не пытайся укорять меня за то, что не имеет ко мне никакого отношения. Когда мне самому придется впервые вынести смертный приговор, я выслушаю твои упреки. Но не сейчас! Ты понял?
– Финист, – Калина встал, подошел и опустил ладонь на плечо друга. – Успокойся. Остынь. Я виноват, я завел тебя.
Финист едва унял гнев:
– Ладно, ничего… Тебе налить еще?
– Да, пожалуйста.
Финист взял у друга стакан и снова наполнил его настойкой.
– Держи.
Калина рассеяно забрал стакан, едва не уронив. Он принялся маленькими глотками отхлебывать настойку и пристально смотрел за окно на четкий контур обгоревших развалин на светлом северном летнем небе.
– Там огонёк какой-то, – вдруг удивленно сказал он.
– Показалось, – лениво буркнул Финист, опять развалившись на широком подоконнике.
– Нет. Сам посмотри.
Финист
