style="font-size:15px;"> А спустя полгода, когда мой срок содержания под стражей продлили уже до девяти месяцев, и Марк безапелляционно объявил, что, к сожалению, теперь меня совершенно точно не выпустят и что теперь моя судьба изменится только после вынесения приговора, – я убедила Арчи поговорить с бабушкой. И все ей открыть. Потому что поняла, что ситуация становится все более неопределенной. А возможность поговорить с родной мамой – хотя бы сейчас – нельзя упускать! Пусть хотя бы через письма – это все же возможность! И я жаждала получить эту возможность…
К счастью, моя мама проявила в тот жуткий момент все свои самые стоические качества. И сумела выдержать и эту новость, и всю мою неволю, длящуюся два с лишним года. Она начала писать мне почти каждую неделю, вкладывая в конверт пустой конвертик с маркой, чтобы я тут же без проблем могла ей ответить. Да, в итоге, больше всего писем у меня накопилось от мамы. Написанных на бумаге, крупным четким почерком, где она рассказывала о каких-то житейских «стариковских» делах. Это нехитрое повествование меня очень успокаивало и давало ощущение жизненной опоры.
Я же в каждом письме молила ее держаться и не волноваться. Писала о том, как она мне нужна, как я ее люблю! Писала все те слова, которые я уже очень давно перестала ей говорить в реальной жизни. Наше с мамой общение до СИЗО свелось к очень скудным встречам. По паре раз в год, когда она приезжала к нам в гости. Мы крайне редко созванивались, говорили мало и кратко. Так вот как-то незаметно и постепенно сложилось… А, оказавшись в изоляторе, я вдруг ясно поняла, как же это все было неправильно! Просто преступно! Иметь возможность пообщаться с самым родным человеком на земле и не делать этого! Почему так? Ведь ты точно знаешь, что любишь этого человека бесконечно и безусловно! Но привыкаешь не разговаривать и не видеться с ним…
Я старалась гнать эти мысли, потому что как только в голове возникало слово «мама», к горлу подступал ком, и я была готова разрыдаться! И когда у меня появилась возможность переписываться с мамой, чтение ее первых писем и процесс написания ответов – все это неизбежно сопровождалось глазами на мокром месте. Тут я ничего поделать не могла… Потом слезы постепенно исчезли. Я увидела, что мама стойко переносит это испытание, что она держится ради меня и делает все, чтобы меня дождаться. Занимается спортом, здоровьем, старается не нервничать, не пить всякие дурацкие таблетки. И тогда осталась только радость – от понимания, что мама все равно мыслями всегда рядом со мной, думает обо мне, заботится. Все-таки безусловная материнская любовь – это величайший дар для каждого человека. В переписке мы наверстали все упущенное за последние годы нашего с ней отдаления друг от друга…
И когда я вышла на свободу, мы с мамой продолжили активно общаться. Стали созваниваться каждый день, ровно в восемь вечера, и разговаривать – иногда по часу. Это стало нашим неизменным ритуалом. И я с огромным удовольствием обсуждаю с ней любые темы,
