или гречки кипятком – и так на протяжении всего срока. Я очень сильно соскучилась по нормальной еде: супам, вторым блюдам и чему-то такому существенному. Но так и не смогла переступить через себя и отведать подобный тюремный «деликатес». Видимо, для этого мне нужно было пройти через более длительный голод…
Тамара и не отрицала, что еда – это ее любимое занятие. И когда Фаина ругала ее за то, что она слишком много ест, хотя типа собиралась худеть, Тамара говорила: «Ну да, я люблю вкусно поесть… Ну и что?» Действительно, ну и что? Для нее готовка и поглощение этой еды были реальным утешением. Здесь каждый пытался справиться со стрессом своим собственным способом. И данный способ являлся не самым плохим…
Ну и в первый же вечер мне представилась возможность понаблюдать, в чем еще Тамара находит себе утешение. Незадолго до отбоя она налила в небольшой пластиковый тазик горячей воды, опустила туда ноги, сняла свой халат, прикрыла свою пышную грудь полотенцем. Позади нее пристроилась соседка Света и начала массировать ей шею, плечи, спину, втирая в кожу ароматный крем. Тамара потом объяснила, что у нее «проблема с больной шеей» и она не может спокойно заснуть без такой терапии. Но на самом деле, я думаю, что Тамара просто-напросто тупо кайфовала от массажа. Ведь это действительно очень приятная процедура, которая снимает любое напряжение – и физическое, и нервное. Я потом наблюдала подобные сцены в другой камере. Вдруг появлялась некая «массажистка», вдруг начинались сеансы массажа. Причем достаточно короткие сеансы – три-пять минут. Так как «телесные» контакты между заключенными вообще-то запрещены. Если за этим делом застукают, легко могут поставить «розовую полосу» за «лесбийские отношения».
Но в случае с Тамарой сеансы массажа происходили не только ежедневно, но и достаточно протяженно – минут по тридцать-сорок. Дежура почему-то закрывали на это глаза. Что было странно…
Все это длилось до тех пор, пока Свету не перевели в другую камеру. Тамара попыталась рекрутировать на должность «массажистки» еще кого-либо, но никто не соглашался. В итоге она какое-то время поныла, похныкала: «Ой, шея болит, хвост отваливается». И… успокоилась.
Понятно, что дело было не в шее, а, скорее, в тоске по тактильным контактам. Тамара буквально вцеплялась в любую возможность получить от своих соседок какие-либо «услуги», связанные с прикосновениями. Кого-то просила причесать ее длинные волосы, кого-то – накрасить ей лицо. Уверена, что это были лишь подсознательные поползновения, никакого намеренного «лесбийства». И Тамара, да и все вокруг меня, были настолько гетеросексуальными женщинами, что это висело в воздухе. Отсюда, возможно, и возникала та напряженная враждебность, излучаемая нормальными женщинами в этом тюремном мире, лишенном мужчин. Если ты женщина, то как ни пытайся быть милой и хорошей с другой женщиной, та невольно будет испытывать к тебе неприязнь. Только за то, что ты не мужчина…
