еле жизнь – совсем не то же самое, что история, рассказанная в книге. Знаки выстроены в ряд, страницы пронумерованы, а сюжета как не было, так и нет. И даже если вы пришли к финалу, на этом все не заканчивается.
Что-то остается.
Словно садовые деревья на участке, где снесли обветшалый дом…
Словно вода в вазе, из которой вынули увядшие цветы…
Что-то осталось.
Но что именно?
Ощущение усталости.
Бесконечная усталость.
Ей не было конца и края.
И в то время, когда жизнь будто наступала мне на пятки, и теперь, когда я все-таки вырвался из ее круговорота…
Кажется, я никогда и не жил по-настоящему – просто существовал.
Но вот все и закончилось.
Вокруг все как будто по-прежнему.
Неизменный пейзаж – или это только так кажется?
Но во всем этом однообразии чувствуется что-то неправильное.
В монотонном потоке времени встречаются поврежденные фрагменты.
Глядите.
Есть множество людей.
И каждый из них не похож на другого.
У каждого свои мысли, свое лицо, свое тело и своя душа.
Это дело ясное.
Но если присмотреться как следует, понимаешь, что все они есть суть одно, или, по крайней мере, ужасно похожи.
А их лица – всего лишь небольшие лужицы воды.
Вот я в толпе пассажиров, ждущих поезда на внутреннем кольце[1] линии Яманотэ. Именно тогда я впервые спустился на платформу станции Уэно.
Всматриваясь в свое отражение в многочисленных зеркалах, фотоплакатах и стеклянных поверхностях, я приуныл. Не то что бы я настолько непривлекателен – скорее, внешность моя была посредственной, так что никто даже не остановил на мне взгляд.
Впрочем, свойственная мне молчаливость и отсутствие каких бы то ни было талантов были гораздо хуже внешних недостатков. Но больше всего удручала меня невезучесть.
Я был неудачником.
Опять тот звук. Он заполняет собой все – словно пульсирующая кровь, словно сияющий поток, и я не слышу больше ничего вокруг. Звук повторяется снова и снова в моей голове, кажется, будто внутри меня гудит рой из нескольких сотен пчел, что готовы вылететь наружу. Шумно, жарко, больно, и я не могу ни на чем сосредоточиться. Мерещится, что на веки падают капли дождя, я вздрагиваю, крепче сжимая кулаки. Тело как будто съеживается…
Все распадается на куски, но звук не прекращается.
Я не могу ни поймать его и заточить в укромное место, ни увести подальше…
Не могу заткнуть уши или убежать.
С тех пор, как все случилось, я постоянно слышу его.
Слышу?
Поезд в направлении Икэбукуро – Синдзюку[2] прибывает на платформу номер два. Пожалуйста, отойдите от края за ограничительную желтую линию.
Гудок электрички. Стук колес. Страшный грохот. Протяжный скрежет.
Выходя со станции к парку Уэно, я всегда встречал бездомных на небольшом пятачке, окруженном деревьями гинкго, прямо через дорогу от метро.
Сидя на лавочке в этом месте, я частенько представлял себя сиротой, рано лишившимся семьи. На самом деле это, конечно, не про меня – родители мои прожили довольно долго – умерли, когда им было уже за девяносто, при этом так ни разу и не выехав за пределы деревеньки Ясава, что в уезде Сома префектуры Фукусима[3]. Начиная с восьмого года Сёва[4], когда родился я, с разницей примерно в два года каждый на свет появились моя сестра Харуко, вторая сестра Фукико, второй брат Хидэо, третья сестра Наоко, младшая сестра Митико, третий брат Кацуо и младший брат Масао, всего семеро детей. Разница с Масао у нас в сорок лет, так что воспринимал я его, скорее, как сына, а не брата.
Но время шло.
Я сидел в одиночестве и чувствовал, что старею…
Слегка задремав от усталости, я стал похрапывать. Время от времени я открывал глаза и видел причудливый узор из колышущихся листьев на ветвях гинкго, сетью раскинувшихся надо мной. Я чувствовал, что заблудился, что бесцельно брожу невесть где и одновременно нахожусь здесь, в этом парке, уже несколько лет…
– Все, хватит.
Мужчина выглядел сонным, но слова прозвучали
Линия электропоездов Яманотэ – кольцевая. Поезда, идущие по ней по часовой стрелке, обычно называют «внешним кольцом» (сото-мавари), а против часовой – «внутренним кольцом» (ути-мавари). Уэно – одна из станций линии.
Икэбукуро, Синдзюку – крупные станции линии Яманотэ.
Префектура на северо-востоке о. Хонсю.
По григорианскому летоисчислению – 1933 год.
