начали закрываться, и они решили, что успеют проскочить, и рванули. И тут на них упала эта штука. Нет, нормально вообще – людей решеткой давить? Надо поснимать тут все, пока не растащили, есть телефон у кого-нибудь? Я свой в машине оставил.
Он стоял теперь метрах в десяти и нервно щелкал ручкой спасенного чемодана. Лицо у него было бледное, но голос звучал немного бодрее.
Старлей присел на корточки рядом с решеткой и уперся плечом, потянул вверх. Тяжелая рама даже не дрогнула.
– Вы ведь не рассчитываете, что сможете ее поднять? – язвительно спросила женщина-Мерседес. – В одиночку, голыми руками?
Кабриолет перестал мучить чемодан, подошел и схватился рядом. Видно было, что чертова баба тоже до смерти ему надоела. С полминуты они толкали и дергали вдвоем, потом Кабриолет выпрямился и отряхнул ладони.
– Не, без толку, – сказал он. – Сфотографировать надо. Для родственников, а то наврут им с три короба, не докажешь потом ничего. Тут знаешь какой иск можно вкатить, найдешь их по своим каналам, они тебе спасибо…
И не договорил, потому что в кабине Фольксвагена что-то шевельнулось, кто-то заворочался там и застонал, и оба они, старлей и Кабриолет, тут же отступили на шаг, испытывая одинаковый ужас, как будто именно их бесполезная возня с решеткой и причинила страдание невидимому человеку внутри, и, если больше не трогать ее, не раскачивать корпус изуродованной машины, это страдание прекратится.
Не надо, подумал старлей, не хочу смотреть.
Но искореженная водительская дверь уже захрустела, открываясь, посыпались осколки стекла, и на асфальт вывалился человек. Неловко упал на бок, болезненно охнул, замер на мгновение, и почти сразу зашевелился снова, и наконец с трудом сел. Он оказался совсем молодой, от силы лет двадцати, почти мальчик. Из носа у него шла кровь, лицо было разбито – скорее всего, подушкой безопасности, которая обмякла внутри Фольксвагена, как лопнувший белый шар. Левая рука его явно была сломана и висела под каким-то ужасным углом, и перелом выглядел плохо. Старлею показалось даже, что торчит кость.
– Помогите мне, пожалуйста, – сказал мальчик. – Очень больно.
Но добраться до него было нельзя. Никак, совсем, потому что неподъемная железяка перерубила Фольксваген почти пополам и заперла молоденького водителя в тесном пространстве между ней и бетонными воротами так же надежно, как клетка в зоопарке.
– Монтировка нужна, – бессильно сказал старлей, – есть же, наверно, в машине у кого-нибудь, пошли поищем.
Женщина-Мерседес фыркнула.
– Не говорите ерунды, – сказала она. – Эта решетка весит несколько тонн. Посмотрите, что она сделала с машиной.
Мальчик-Фольксваген испуганно оглянулся и впервые увидел то, что осталось от его веселенького оранжевого автомобиля.
– Вы… можете проверить, как они там? – попросил он.
– Не надо, – сразу сказал Кабриолет, – не смотрите.
Не могу, подумал
