захочет, тоже пожалуйста, двадцать евро в час.
Наши дочери очень дружат. Никас тоже со мной раза три знакомился, пока я научился его идентифицировать. И случилось это только тогда, когда я в первый раз у него навоз брал.
Ну вот, еду я, значит, за навозом к соседу, он метрах в трёхстах от меня, а навстречу гляжу – грузовичок Резошный пылит. Поравнялись, остановились. Я, говорит Резо, к вам еду, я там у вас забыл что-то. Грузовичок у него закрытый, я не вижу, что внутри. Ладно, говорю, езжай, я сейчас навозом багажник набью и тоже буду, минут через десять.
Возвращаюсь, а Резо уже разгрузил тонну компоста и в ожидании меня карманным секатором деревья подрезает. Ладно, говорю, я тебе за эту землю всё равно деньги отдам. Он говорит, конечно, отдадите, но в Кахетии, когда вы ко мне в гости приедете. Пока мы с ним спорили, Мичурин появляется. Компост одобрил и сразу к деревьям. Вдруг, слышим крик, мат на весь посёлок. Оказывается, Резо неправильно персик обстриг, на который Мичурин четыре разных сорта привил. Выскакивает Мичурин из сада, весь красный, вино из коробки по дороге расплёскивает и чуть не с кулаками на Резо:
– Я твой виноградник трогаю! Не трогаю! Так какого же ты… к моему персику со своим поганым секатором лезешь?
– Я всё правильно сделал, – отвечает Резо, – А то было бы сто персиков, но мелких.
– А теперь будет один, но крупный? – ярится Мичурин. – А ты понимаешь, что мне нужно было посмотреть, как ведёт себя каждая привитая ветка?
Я понимаю, что лишний здесь, и бочком, бочком вглубь двора убираюсь. Чтобы не участвовать в скандале. Ведь я их обоих люблю, и мне трудно будет выбрать чью-то сторону.
Но вскоре они поутихли, и мы сели под виноградником отдохнуть после напряжённого дня.
Сидим, пивком оттягиваемся. Прохладная жидкость оргазмирует пересохшее до состояния камня с вкраплениями крыл птеродактиля горло. И даже говорить не можется. Изредка только перекидываемся ленивыми словами постепенно оживающих после ледникового периода давно вымерших животных.
Резо говорит:
– Лучок, что неделю назад посадили, неплохо взошёл.
Мичурин соглашается:
– Да, а ту кавафу, что у тебя в Турции, надо бы перепривить.
Турцией он называет те территории, которые я незаконно захватил за моим забором. Сам я предпочитаю эти земли звать временно оккупированной территорией.
Я тоже делюсь сокровенными мыслями с друзьями:
– Гибискусы опрыскать собираюсь.
Резо возражает:
– Мандора что-то мне не нравится. Надо бы подкормить.
Мичурин, сделав большой глоток из новой холодной баночки, резюмирует:
– Мушмула у забора цветом пошла. А ведь не ожидали мы с тобой, когда я её два года назад косточкой посадил.
Тут я его осадил, не люблю,
