неумению Вайца представлять господ, и меня застали с усмешкой на лице. Те, кто видели мою улыбку, поймут, отчего лица вошедших подернулись неприязнью. Я же рассматривал вошедших: Розалин была удивительно грациозна, с прекрасным лицом и густыми волосами. Сказать, что она была прекрасна, – значит ничего не сказать! Творец с такой любовью и тщательностью готовил ее образ, что я, человек бывалый, чуть было не лишился единственного глаза! Оттого-то я и не рассмотрел как следует двух других; Шнайдер был, кажется, ранен – очевидно, людоедами, но вспомнить что-либо большее для меня трудно. Я привстал со стула, дамы присели в реверансе. Я попросил приюта, и мне не отказали в нем…
* * *
– Рад предоставить вам приют, – сказал герр Шнайдер, щедро накормив меня. —
Но захотите ли вы принять его?
– А что такое? – поинтересовался я, обгладывая куриную ножку (как-то вышло, что о посте я уже забыл).
– Среди крестьян ходит о замке дурная слава! – грустно произнес Шнайдер.
Я откровенно рассмеялся.
– Скажите, – спросил я сквозь смех, – о каком замке среди крестьян ходит добрая слава? И какую же нечисть они поселили здесь?
Шнайдер не поддержал моего веселья.
– Самую страшную! – с мертвящей строгостью ответил он. – Человека!
Видя удивление на моем лице, баронесса фон Ронбе разъяснила мне странные слова.
– Говорят, – тихо молвила она, – что в замке Шнайдеров материализуются все черные стороны человека, все каиновы печати, наложенные на него.
Нависла мрачная тишина. Я посуровел. Жизнь, полная скитаний и опасностей, научила меня: нет безгрешных людей. Видит Всевышний, я тогда не боялся уже никакого врага, кроме темных сторон себя самого. Если бороться с самим собой, то как определить, кто выйдет победителем? Я подумал, что нужно уехать, но этим я обидел бы хозяина замка и бросил бы перепуганного Вайца на произвол судьбы. Была и еще одна причина, в которой я боялся признаться себе: мне трудно было расстаться с красотой Розалин… Словом, я решил остаться. Вайц, которому велели проводить меня в любую из пустующих комнат, отвел меня в овальную залу рядом со своей каморкой.
– Сегодня полнолуние! – бормотал он как безумный. – Полнолуние! Сегодня опять придет привидение!
– Какое привидение? – спросил я его.
Вайц кое-как объяснил мне, что привидение появляется, когда сильно разыгрывается ураган. Я кое-что стал понимать. Такие штуки встречал я в Берберии. Желая успокоить Вайца, я прошел в его комнату и принялся простукивать стены.
– Что вы делаете? – изумился Вайц.
– Сейчас поймешь! – отвечал я.
Вскоре стена загудела по-иному, и я понял, что в ней есть пустота. Я попросил у Вайца кирку и проломил стену. Все было так, как я и думал: в стену был замурован кувшин.
– Ты,
