клеточке тела, и не было никакого шанса от него избавиться.
А образ, прочно засевший в голове, и вовсе обещал свести с ума, все время мелькая перед внутренним взором.
Я не могла в это поверить. Не понимала, как такое могло произойти. Почему? По чьей злой прихоти моя соседка, моя единственная в академии подруга – погибла?
Сознание рисовало множество вариантов ее страшной смерти, и меня все с новой силой, будто огромной тяжелой волной, накрывало паникой.
Мысли метались в голове словно рой растревоженных ос. Проносились в затуманенном сознании, лишь на секунду обретая очертания, и вновь растворяясь в вязкой пелене, через которую проступало бледное лицо Эбигейл с широко распахнутыми стеклянными глазами.
Я не могла ни на чем сосредоточиться. Я не помнила, как очутилась в своей комнате. Не помнила, как покинула то страшное зараженное место и добралась до академии. Кто привел меня? И почему оставил в одиночестве, наедине с жуткими видениями и муками совести?
Я так сильно погрузилась в себя и собственные переживания, что не сразу услышала осторожный стук в дверь.
– Изабель, открой, – словно сквозь водную толщу донесся знакомый голос.
Но я не сдвинулась с места. И ничего не ответила. В горле стоял ком невыплаканных слез, не давая вымолвить ни слова. А тело будто приросло к кровати.
– Открой. Это я, – повторили с той стороны. А я лишь сильнее принялась раскачиваться.
Кто «я»? Зачет тут этот «я»? Чем он сможет помочь, если Эбби мертва, если ее не вернуть? А я обречена тонуть в омуте душевных терзаний.
– Изабель, я открываю! – теперь голос звучал куда решительнее. А следом раздался тихий щелчок дверного замка.
Я на мгновение задумалась, как он умудрился войти без ключа-браслета. Но промелькнувшая мысль быстро исчезла, показавшись совершенно неважной.
Скай вошел в комнату и опустился передо мной на колени. Приподнял подбородок, пытаясь заглянуть в лицо.
Но я не хотела ни на кого смотреть. Я вообще ничего не хотела. И отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом.
Парень тяжело выдохнул и, поднявшись с колен, пересел на край постели рядом со мной. Обвил рукой мое сжатое в комочек тело, притягивая к своей груди.
– Иди ко мне, – прошептал еле слышно. – Я кое-что принес. Это надо выпить.
Я уловила звук откупоренной пробки, а через мгновение моих губ коснулось прохладное горлышко стеклянного бутылька.
Я не знала, что он мне дает. И поможет ли это. Но какая, в бездну, разница?
Ничего не спрашивая, я послушно разомкнула губы, позволяя Скаю влить терпкий травяной настой мне в рот. Поморщилась от неприятного горького вкуса, разлившегося по нёбу.
– Вот так. Молодец. Сейчас будет легче, – проговорил парень, и я услышала, как он тоже сделал глоток.
Бутылек отправился на прикроватную тумбочку, а Скай обнял уже двумя руками. А после и вовсе забрался на кровать с ногами, заключая меня в кольцо рук и ног, окутывая собой со всех сторон, погружая в кокон тепла и такого знакомого запаха нагретого дерева и терпкой хвои.
Я позволила себе откинуться на его грудь и закрыла глаза. Тело все еще сотрясала дрожь, но чем крепче Скай меня обнимал, тем менее ощутимой она становилась. Словно сдавалась под натиском другой, куда более могущественной силы.
– Прости меня, – глухо произнес парень и прижался щекой к моему виску, крепче сжимая в объятиях. – Надо было прислушаться к тебе. Ты была права. Во всем права.
И только теперь я подумала о том, что тяжело сейчас не только мне. Что я не одна мучаюсь угрызениями совести и думаю о том, что Эбби можно было спасти, будь я немного внимательнее. Немного настойчивее.
– Не могу избавиться от мысли, что заметь я ее отсутствие еще ночью, а не с утра, все могло быть иначе. Мы бы нашли ее… Мы бы… – мой голос сорвался, а ком слез, что я все это время держала внутри, подступил к самому горлу, мешая говорить.
– Ш-ш-ш… – Скай приложил палец к моим губам. – Ты не виновата. Ты ни в чем не виновата.
– Почему так, Скай? Почему это произошло? Это несправедливо. Нечестно! Она не должна была умирать! – последнее слово вышло надрывным всхлипом. Слезы наполнили глаза, заволокли обзор, мешая нормально видеть, не давая вздохнуть.
Скай на мгновение отстранился и развернул меня, позволяя прижаться щекой к своей груди. И я разрыдалась. Цеплялась руками за его рубашку, оставляя мокрые дорожки слез на тонкой полотняной ткани.
Плечи содрогались от частых всхлипов, меня вновь била дрожь, забирая с собой все силы. Уничтожая морально и физически.
Не знаю,
