(…) А также преемственность в характерных моделях социального воспроизводства» (Виноградский, 1996:62).
Определению более десяти лет. И за это время практически все характеристики исчерпали себя и ныне уже не работают. Так, деревня постепенно перестает быть исключительно и даже преимущественно сельскохозяйственным поселением – сельскохозяйственные предприятия закрываются или переориентируются; в случае, если появляются альтернативные возможности заработка, упраздняются или сокращаются и приусадебные хозяйства. Изменяется концепция сельской семьи, и она уже очевидно не «производственная единица». В связи с «перекройкой» жизненных сценариев сельских жителей границы их жизненного пространства расширяются, выходят за пределы локальности и «небольших сельских обществ». И, пожалуй, самая значимая трансформация – это разрушение механизма преемственности и социального воспроизводства в деревне. Дети крестьянина или, скажем, работника совхоза объективно уже не будут ни крестьянами, ни даже сельхозработниками прежде всего из-за изменений структурных условий. Их образ и стиль жизни уже значительно отличается от родительских. При этом ретрансляция, передача «сакрального знания» о работе на земле практически прервалась: в рамках семьи она не производится, среди прочего и из-за стремления родителей к «лучшей доли» для детей; а уроки труда в школе не в состоянии в полной мере реализовать функцию ретрансляции.
Итак, деревня умерла? Да здравствует деревня! Пережив непростой кризис, ныне она обретает новые социальные смыслы, и свидетельство тому – попытка переопределить представления о сельскости в постмодернистской логике «само-экзотизирования», через поиск отличных, уникальных характеристик, когда начинается некая комбинаторная игра, жонглирование смыслами, актуальными для определенных контекстов. Согласно нашему исследованию, сейчас под сельскостью понимается прежде всего «природность».
В исследуемых нами нарративах деревня репрезентируется, тематизируется как пространство природы. Согласно концепции тематизации, любые современные территории ныне конструируются и репрезентируются вокруг какой-либо определенной идеи или точки зрения, которая «собирает» вокруг себя пространство, «производит» его (Yaeger, 1998:18). В нашем случае такой объединяющей и смыслообразующей темой для деревни становится природа. Идея о том, что деревня – это природа, «гиперартикулирована», она выражена множеством нарративов и ее транслируют множество социальных агентов. Приведу лишь несколько примеров: деревенская школа проводит регулярный конкурс агитбригад под названием «Моя малая родина. Край задумчивых сосен» (НЗ, № 28 от 7 апреля 2004, стр.2); глава администрации исследуемой нами деревни в одной из первых встреч в своем, в общем-то, официальном представлении деревни сказала: «Деревня у нас красивая – озеро, лес…»; или девочка пишет в сочинении:
Но и в деревне есть свои
