могу идти, Роза Устиновна?
– Постойте. Я вас еще не отпустила. Почему вы мне всегда дерзите, Давыдова?
– Не всегда, только когда разговариваю с вами.
Она подалась ко мне, будто хотела схватить за ухо и вывести вон, но для этого нужно было отпереть дверь.
Она сунула ключ в скважину.
– Я хочу дать вам совет, Давыдова. Не наделайте глупостей!
– Постараюсь.
– С такими независимыми девушками это чаще всего и случается, – она открыла дверь. – Но совет мой вам вряд ли поможет. Чему быть, того не миновать.
И я, независимая девушка, побежала вприпрыжку по коридору, напевая, что все обязательно будет, чего мне не миновать!
В темном подъезде ко мне кто-то метнулся, я вскрикнула.
– Люба, ты что, это я, Прохор!
Я заревела. Он обнял меня.
– Ну что же ты, ну что же ты, ну что же ты, Люба-Любочка!
Владимир Григорьевич слег. Роза Устиновна проконсультировала его по телефону, что нужно делать при радикулите. Это заболевание обусловлено поражением корешков спинномозговых нервов, главным образом, объяснила она мне, при остеохондрозе межпозвоночных дисков. Характерны боли, напряжение мышц спины, расстройство движений и прочее. Сама она этим не страдает, но ее мама время от времени мучится.
Она напомнила мне:
– Вы все еще не сдали нагрузку, а я подвожу итоги за месяц. И ваш личный журнал заполнен небрежно. Записывайте, пожалуйста, каждый час: занятия, консультации, беседы со студентами, культпоходы. Возьмите мой, поглядите.
Я взял и долго, старательно все заполнял.
Права Роза Устиновна – я слишком много всего себе вообразил.
Мы разрисовывали генпланы. Гера время от времени заходил и сбегал. Ни в чем нас больше не убеждал. Не говорил: оставьте кальки, рисуйте прямо на планшетах, чтобы ни одна линия не потерялась! Но, Герман Иванович, планшет станет грязным, как я его потом буду раскрашивать? Не надо раскрашивать, перышком рисуйте, главное, найти нужные и красивые линии!
А ненужные и некрасивые потом резинкой сотрем, почистим бумагу хлебными крошками. На перышки поплюем, прокалим их в огне спички. Этим премудростям нас обучили дипломники, у которых мы – с первого курса – были в «рабах». Они набирали свои отряды уже с осени. Входили к нам и говорили: «Ты, ты и ты – будете мне помогать». Мы спрашивали: «А что рисовать?» – «Генплан». – «А где он?» – «Как где, придумай». – «Так я не…» – «Ты – городошник?» – «Да…» – «Вот и придумывай».
У дипломников было весело. А у нас скучно. И Гера не появлялся.
Я вспомнила, как он бегал между нашими столами, и то тут, то там вспыхивали костерки идей, искрились жизнерадостно, а мы их потом, топ-топ-топ, старательно затаптывали… Думали, он нам новенькие зажжет?
Дороги, дорожки, бульвары, аллеи – упругие линии, красивые линии, напряженные, легкие, тугие, суровые, какие хотите! Так Гера нам говорил. «Что это, Люба, вы тут начирикали? Что за половичок нарисовали? Знаете, бабушки шьют из лоскутков пестрые
