поцеловать брачный молитвослов в белом переплёте. Янару тут же усадили в повозку, в ноги поставили приданое – сундук с золотыми монетами. Старшая сестра, превратившаяся из завидной невесты в опозоренную бесприданницу, выглянула из прорези-окна и спряталась. Брат, потеряв в один миг немалое наследство, не соизволил попрощаться. Отец прошептал Янаре в ухо: «Не бери близко к сердцу. Скоро ты станешь королевой и отблагодаришь нас за всё, что мы для тебя сделали», – и скрылся в каланче. Выродки проводили свадебную процессию до дороги и отправились в Ночной замок. Флос уже не нуждался в их услугах.
Это произошло три года назад. За это время отец ни разу не проведал дочь-герцогиню. Что он знает о её жизни? И как, по его мнению, жизнь должна измениться? Он ждёт от дочери благодарностей… В священной книге написано: «Благодари за деяния во благо. За деяния во вред – прощай». Она простит отца. Когда-нибудь.
– Здесь холодно, – прозвучал натруженный голос. – Давай спустимся во двор.
– Мне туда нельзя, – вымолвила Янара.
Флос покосился через плечо:
– Что значит – нельзя?
Янара молчала.
– Нельзя ходить по лестнице? – Лицо, изрытое морщинами, засветилось от радости. – Ты ждёшь ребёнка?
– Нет.
Надо ли знать отцу, что Холаф Мэрит, её дражайший супруг, совокупляется со всеми девками, работающими в замке, и ни одна из них не понесла? И как поступил бы отец, если бы узнал, что его дочь грозятся подложить под Мэрита-старшего? Холафу нужен продолжатель рода. Он готов на всё.
Отец хотел что-то сказать, но его отвлёк шум, доносящийся снизу. Флос втиснулся между зубцами и свесился через каменное ограждение, желая увидеть, что происходит во дворе крепости.
Янара вдавила подбородок в загнутый край колючей накидки и уставилась себе под ноги. Крики слуг и щелчки ременной плети-шестихвостки были привычны её слуху. Мало того, шесть кожаных хвостов регулярно вспарывают ей спину: раз в месяц, когда выясняется, что она не сумела зачать. Слугам везёт меньше. Мэрит-старший наказывает их постоянно и бьёт куда попало: по лицу и плечам, по животу и спине. А ещё ему нравится унижать людей. Он заставляет повариху или конюха, или мальчика на побегушках раздеться догола и встать посреди двора на четвереньки. И стоят они целый день, в любую погоду, а те, кто проходит мимо, должны заехать сапогом им в зад. Холаф работников не трогает, хотя и отца не останавливает. Единственное, что запрещено старому лорду, так это портить молодой герцогине личико и подвергать её унижениям прилюдно.
Флос выпрямился. Помедлив, повернулся к Янаре. В его широко раскрытом глазу застыло понимание.
– Если я вмешаюсь, будет только хуже.
– Хуже, – согласилась Янара.
– Ты собственность мужа.
– Собственность.
– Они могут тебя убить и обставить дело как несчастный случай.
– Могут.
