о моих истинных мыслях и намерениях. Поверьте, с годами я стал хорошим актёром! «Принципиальностью и преданностью идеям коммунизма» я скоро добился возможности учиться в Военно-политической академии им. Ленина. Там, уже имея за плечами значительный опыт лицемерия и угодничества, я снова был быстро замечен: такие люди процветали! Стал парторгом курса, членом партбюро факультета. Учился я неблестяще. Весь мой талант, если он и существовал, был направлен на другое: быструю карьеру, а вместе с ней и обретение жизненного благополучия. Я хотел жить так, как жила верхушка советского общества! Ради этого я даже отказался от родителей. Мне было стыдно перед офицерами моего ранга и начальством за этих недалёких, почти неграмотных, невоспитанных людей! Их невежество бросало тень и на меня. Постепенно я не стал отвечать на письма из дома, в свою деревню никогда не ездил с момента поступления в училище. Потом и родные перестали докучать меня, забыли обо мне. Я для них умер. При распределении по воинским частям, после окончания академии, меня не забыли и оставили служить в Главном политуправлении в Москве. Далее с моим опытом, находясь непрерывно на глазах у большого начальства, уже нетрудно было добиться и генеральского звания. И я его получил, когда мне немного перевалило за сорок лет. Всё складывалось просто отлично. Я достиг почти всего, чего хотел, а впереди меня ожидала хорошая перспектива.
И вот наступили восьмидесятые годы, приход к власти Горбачёва, новые веяния. Тут, надо признаться, я немного оплошал: не сразу сориентировался. Следовало бы присоединиться к диссидентствующим: Волкогонову, Сахарову, Афанасьеву, Попову …, но поначалу я не слишком верил в их успех и упустил время! Какая, в принципе, разница: каким идеям служить! Важно насколько ты близок к власти и всему, что связано с ней, прежде всего к земным благам! Честно говоря, я готов служить и под звёздно-полосатым флагом Клинтона, за хорошее вознаграждение, конечно. Ну, например, за пять тысяч зелёных ежемесячно!
– Типичный Иуда нашего времени, каких, к сожалению, оказалось не мало! – с омерзением думал я. Возмущение уже давно кипело в моей душе, толкало на достойную отповедь этому беспринципному лицемеру, приспособленцу, предателю. А он, войдя в раж, и ничего не замечая, продолжал:
– Ко всему ещё эта болезнь неожиданно проявилась, да в самое неподходящее время. Вы, как человек кабинетный, даже представить себе не можете: насколько она мне мешает, как срывает мои планы! Я уже завёл знакомство с некоторыми очень значительными лицами, мне так необходимы работоспособность, здоровье!
Он на некоторое время умолк, на одном дыхании изложив своё жизненное кредо. Видимо, он сейчас представлял себя в новом окружении и намечал самые неотложные шаги, которые нужно сделать на пути к новому светлому буржуазному возвышению. По его лицу блуждала счастливая улыбка.
Вместе с тем незаметно стемнело. Мы лежали в полумраке на своих больничных койках, и каждый размышлял о своём.
