на руке. – Прошу тебя! Не надо лить кровь.
– Она же чуть не убила тебя! – гневно воскликнул Довмонт. – Осмелилась поднять руку…
– Она не убила бы, нет. Я чувствовала.
Кунигас успокоился неожиданно быстро, и этому немало способствовал Игорь. Тем более юная княгиня была настроена против сурового наказания пленницы. Та же, забившись в угол, сверкала зелеными глазами, выставив вперед серп. На скуле ее, слева, растекался изрядных размеров синяк. Князь ударил от души, сильно, однако челюсть все же не сломал… кажется.
– Гинтарс! – убрав меч в ножны, глухо позвал Довмонт.
Слуга тут же заглянул в дверь:
– Звал, мой князь?
– Звал, звал. У тебя есть старая одежда? Ну, рубаха там, порты, телогрейка какая-нибудь.
– Одежда? – мальчишка озадаченно взъерошил затылок. – Ну… есть. Только не старая – праздничная.
– А сегодня ведь как раз – праздник! – весело расхохотался князь. – Вот и беги, переоденься. Эту же одежку, что на тебе, принесешь сюда. И держи язык за зубами, понял?
Гинтарс, похоже, обиделся: набычился, шмыгнул носом:
– Мог бы и не говорить, Даумантас! Ты же знаешь, как я предан тебе и княгине!
Махнув рукой, кунигас выпроводил слугу и с улыбкой обнял женушку:
– Ах ты, моя красавица. Видишь – как ты сказала, так я и поступил.
Бируте зарделась от удовольствия и, ничуть не стесняясь, пленницы, чмокнула мужа в щеку. Видно, молодой нальшанский властелин не очень-то баловал свою красотку супружницу.
Вскоре явился Гинтарс, выполнивший приказ князя буквально бегом. Аж запыхался, парень, употел! Прибежал, протянул одежонку:
– Вот!
Рубаха пришлась Рогнеде не то чтобы впору, но налезла, а выпирающую грудь прикрыли безрукавкой из козлиной шкуры. Ее слуга тоже принес.
– Гинтарс проводит тебя, – глянув на девушку, негромко промолвил Довмонт. – Выведет из крепости, ну а дальше – сама…
Пленница ожгла дерзким взглядом:
– Я должна благодарить?
– Вообще-то вежливые люди именно так и делают. Однако же обойдемся. Пошла прочь! Эй, Гинтарс… Проводи.
Жрец Будивид выглядел не на шутку обиженным и разозленным. Еще издали завидел спускающегося с крыльца кунигаса и тут же бросился жаловаться:
– Я ведь сам выбрал ее! Сам, для богов! Для Перкунаса. А ее нет! Сбежала. Она сбежала, мой князь, – криве прищурился и скривил губы. – Сама не могла, не-ет. Кто-то помог. Прикажи высечь всех пленников, кунигас. Узнаем, кто помог. Сечь, пока не скажут. Ах, теперь уж придется принести сразу трех дев, – настойчиво плакался жрец. – Только так! Жертва должна быть праздничной, должна…
– Будет тебе жертва, – перебил Довмонт. – Именно такая, какой и должна быть – праздничная.
– Три, князь! – Будивид наглядно показал три пальца. – Три! Вели привести их в старое святилище.
– То, что в священной дубраве?
– Да, мой кунигас, туда! Думаю, именно
