теорию, если все, что вы сказали, можно так назвать. Если вашу теорию не понял я, то есть начальник штаба, то уже другие, надо полагать, совсем не смогли уяснить ваших мыслей. Вот и подумайте теперь, можно ли считать правильным и грамотным доклад, который для всех оказался непонятным.
– Товарищ генерал, я никогда не считал себя теоретиком и далек от мыслей заняться этим делом. Я глубоко убежден, что оперативное искусство нельзя сводить до уровня одной лишь терминологии. Я всегда полагал, что оперативное искусство представляет собой систему приемов и методов подготовки и ведения операций.
Мне казалось, что в оперативном отношении лучше подготовлен тот, кто способен с меньшей кровью быстрее и решительнее достичь максимальных результатов.
– Я чувствую, что мы с вами не найдем общего языка. Сегодня мы поставили на этом точку и когда-нибудь на досуге продолжим дискуссию, а сейчас у меня есть другие дела. «Дела» Глебова стали ясны Ивану раньше. Во время разговора трижды входила и выходила все та же молодая, красивая, стройная и впервые изящно одетая с иголочки Аня.
На ней было прекрасно сшитое, дорогое платье, модельные туфли и длинные, до локтей перчатки. Прическу можно было бы назвать изумительной, если бы не чрезмерный блеск волос, который подчеркивал какую-то тенденциозность. Этот недостаток в значительной мере смягчался свежестью лица, которое было свободно от каких-либо косметических препаратов, за исключением довольно ярко накрашенных губ.
Каждый раз Аня входила, устремляла свой взгляд на генерала и, получив в ответ «сейчас, сейчас», удалялась. По всему было видно, что эта необыкновенная чета куда-то собиралась, и Иван явился причиной их задержки. Поэтому, как только Глебов дал понять, что он спешит, Кулагин извинился за отрыв генерала от «других дел» и немедленно вышел.
Он приступил в тот же день и разработал план занятий с начальниками отделов. Он наметил несколько лекций и дважды стрельбу из пистолетов. Когда на следующий день расписание занятий было представлено на утверждение генерала Глебова, то последний одобрил все намеченное и лишь на конец месяца добавил свою двухчасовую лекцию на тему: «Сохранение непрерывности наступательных операций».
Если бы в это время Ивана спросили, чем он занимается, и разрешили при этом ответить честно, то в ответ можно было бы услышать, что исполняющий обязанности начальника штаба в служебное время проводит лично и контролирует проведение занятий другими офицерами и генералами, а в свободное время думает о семье. Теперь, когда кончилась война, Иван часто переживал не совсем приятные минуты.
Он хорошо знал положение в России. Голод продолжался. По карточкам выдавали двести грамм хлеба на человека. Топлива не было. Жили словно только хитрые и наглые люди, которые воровали, тащили и вымогали. Были и такие, которые наживались и богатели. Однако престарелая
