осуществить это предприятие.
– Так значит, отправлял меня, ты не верил в успех де-ла? – хмыкнул Кельт.
– Скажем так, я надеялся, что у тебя получится найти общий язык с Илдикдой. Реальных шансов на успех в этот раз было меньше чем на Каталаунском поле, но ты вновь сумел совершить практически невозможное, бог явно покровительствует тебе.
– Бог, – как обычно при упоминании этого слова кем-то из христиан, засмеялся Кельт. – Во всяком случае, это явно ни тот бог, которому поклоняешься ты. Тебе стоит благодарить Илдикду, это удивительная женщина, хотел бы я иметь такого друга в бою.
Затем, Кельт вкратце пересказал римлянину, как удалось отправить Аттилу к предкам опустив, разумеется, некоторые подробности.
– Скажи, а тебе не жаль Аттилу? – закончив, неожиданно спросил он.
– С чего мне оплакивать его смерть? – внимательно смотря в глаза Кельта, медленно произнёс Аэций.
– Пожалуй, не с чего, – согласился Кельт. – А вот мне жаль хана, думаю, он заслужил лучший конец, чем смерть от яда.
– Будем считать, что такова его расплата за всё им совершённое.
– За всё совершённое? А что такого он собственно совершил? Если убивал, так и я, и ты также убийцы. Всё мы неоднократно совершали в своей жизни страшные вещи, о которых не желаем вспоминать, или на худой конец всегда оправдываем. И как знать, что ожидает нас впереди, – задумчиво смотря в пространство, закончил Кельт.
Он не стал рассказывать Аэцию об унижении Аттилы перед римским священником. Всё-таки хан был тем врагом, которого Кельт уважал и не считал возможным порочить имя умершего, но достойного противника, предавая насмешкам христиан его величие. Тем более, что они обязательно приписали бы это в дальнейшем мнимому могуществу своего бога. Поэтому, уходя от темы, перевёл разговор на другое.
– Летиция сказала, ты собираешься в Рим?
Аэций кивнул.
– Поедешь один?
– Вы с Летицией отправитесь со мной. Тебя, как человека имеющего неоспоримые заслуги перед империей я намерен представить императору. Да и оставаться в Галл-лии небезопасно, всё лето племена варваров воевали друг с другом, хотя я надеялся, что прошлогодняя битва сплотит их под знамёнами империи.
– Ты по-прежнему не желаешь основать собственное государство?
– Нет, империя должна быть единой! Но следует в корне изменить политику, и я хочу указать императору как следует управлять страной и какие реформы необходимо провести в ближайшее время.
– Жаль, что ты не желаешь признать, что всё это бесполезно, – бросил Кельт.
– Ты просто не привык к масштабам большой политики и её неожиданным поворотам. Последнее время я пребываю в уверенности, что всё получится и империя вновь обретёт прежнее могущество, – добродушно махнул рукой Аэций.
