по финской кампании. Были здесь также маршалы Буденный, Кулик и еще несколько человек. Видимо, шло обсуждение каких-то военных вопросов. Маршал Тимошенко был в мундире.
Не дождавшись от меня ответа, Сталин, обращаясь к присутствующим, спросил:
– Ну, как будем решать вопрос?
Не помню точно, кто именно из присутствовавших предложил организовать армию, другой товарищ внес предложение начинать дело с корпуса. Сталин внимательно слушал и продолжал ходить. Наконец, подойдя ко мне, он спросил:
– Вы гордый человек?
Не поняв смысла вопроса, я ответил, что в обиду себя не дам. Это были первые слова, которые я, в конце концов, произнес.
– Я не об этом вас спрашиваю, – улыбнулся Сталин. – Армия или корпус? – сказал он, обращаясь к присутствовавшим, – Задавят человека портянками и всякими видами обеспечения и снабжения, а нам нужны люди, организованные в части и соединения, способные летать в любых условиях. И сразу армию или корпус не создашь. Видимо, было бы целесообразнее начинать с малого, например, с полка, но не отдавать его на откуп в состав округа или дивизии. Его нужно непосредственно подчинить центру, внимательно следить за его деятельностью и помогать ему.
Я с удивлением и радостью слушал, что говорит Сталин. Он высказал и предложил то лучшее, до чего я сам, может быть, не додумался бы, а если бы и додумался, то едва ли высказал, потому что это были действительно особые условия, претендовать на которые я бы никогда не посмел.
Поглядев на меня, Сталин опять улыбнулся: мой явно радостный вид, который я не мог скрыть, говорил сам за себя.
– В этом полку нужно сосредоточить хорошие кадры и примерно через полгода развернуть его в дивизию, а через год – в корпус, через два – в армию. Ну а вы как, согласны с этим? – подходя ко мне, спросил Сталин.
– Полностью, товарищ Сталин!
– Ну, вот вы и заговорили, – он опять улыбнулся. – Кончайте ваше вольное казачество, бросайте ваши полеты, займитесь организацией, дайте нам ваши предложения, и побыстрее. Мы вас скоро вызовем. До свидания.
Ушел я от Сталина как во сне. Все решилось так быстро и так просто…»
«Во второй половине июня 1942 года я был вызван в Ставку, где получил указание – всеми силами, имеющимися в авиации дальнего действия (АДД), нанести удар по Берлину. Вернувшись в штаб, мы произвели детальные расчеты, из которых стало ясно, что наши самолеты отбомбятся незадолго до рассвета и обратный полет будет проходить практически в дневных условиях над территорией, занятой противником. Конечно, немцы не станут равнодушно созерцать наши самолеты, возвращающиеся с боевого задания, и примут все меры к перехвату их и уничтожению. Тем более что насыщенность истребительной авиацией во фронтовой полосе у немцев была тогда значительной. Возможные потери самолетов АДД могли быть столь большими, что возникала угроза нашей дальнейшей боевой деятельности.
Перед
