протянул Вальдману свою руку и тот с удовольствием принял его помощь, так-как у него сейчас почему-то чудовищно болели бока, и встать оказалось для него задачей сложнее, чем он думал.
– Что нового? – незамедлительно спросил стрелок.
– Похоже, все собрались на праздник, – Штраух, как всегда, объявился внезапно и заговорил спокойно.
– Доброе утро, капитан, – поприветствовал собрата командир эльфов, – Вы спали сегодня?
Капитан ненадолго задумался.
– Не помню, – ответил он, – Как дела?
– Скучновато пока, – ответил за всех Вальдман, – думаю, мы ещё успеем нормально закрепиться, прежде чем всё начнётся.
– Я тоже так думаю, – согласился Штраух, – Помните, что на вас ложится основная ноша нашей обороны. Стойте крепко, а мы с ребятами как-нибудь вас прикроем.
– Само собой, – тон Грода был наполнен сарказмом, – Двинем отсюда только тогда, когда двинем кони.
– Добре, – на ходу бросил Штраух, уходя в сторону города.
Ещё долго бойцы поднимались на ноги и постепенно приходили в себя. Кто-то с трудом пытался разлепить глаза, кто-то вчерашней водкой одолевал сухость во рту, кто-то скрипел одеревеневшими суставами. Само собой, всё это с кряхтением, зевками на половину лица и богохульством.
День выдался ярким и очень погожим. Яркое солнце ослепительно отражалось от начисто отполированных доспехов и лезвий, острые колья наливались жаром, а в небе летали блиставшие опереньем на солнце вороны. Серые громады гор равнодушно озарялись золотым цветом, и мох на них насквозь светил зелёным изумрудом, как и головы орков.
Совсем не то описание для прекрасного утра, наступающего после непогоды, когда природа показывает всё своё великолепие. Но вскоре это перестанет быть важным, когда пейзаж будет омыт кровью. И многие это ощущают уже сейчас, особенно, нервные бойцы, что тихо блюют в сторонке, лицом своим становясь похожими на тот самый мох.
И в этот раз традиции любой битвы с орками соблюдались безукоризненно. Сперва небольшое затишье перед бурей, потому что всем надо построиться, приготовиться, и вообще, на самом деле, никто уже не хочет нападать и все забыли, что там нужно было делать. Этот ритуал длился где-то часа полтора.
Затем была исполнена хоровая песня орков, не известно, кого больше подбадривающая, их самих или горящих в непримиримой злобе людей. Потом слышались какие-то невнятные крики с предложением сдаться и убираться. В ответ – только ветер и одинокий шум сверчка где-то в крепости. Здесь всё так же прошло довольно гладко.
Потом из хаотичной зелёной толпы вышел орк-боец, крупный, с широкими плечами и огромными лапищами. Он на ломаном имперском предложил выставить против себя воина людей, чтобы понять по результату их поединка, кто будет нападать. Штраух в ответ на это взял у кого-то из стрелков аркебузу и метким выстрелом продырявил претенденту череп через глаз навылет. Тем самым он показал, что из крепости никто и носа не сунет.
И
