заслуженным летним отдыхом, пока их родители, дяди и тети страдают в удушливых офисах.
Катерина смотрела на молодежь, к которой она надеялась принадлежать еще несколько счастливых лет, и, отзеркаливая их улыбки, сама растекалась в подобной. На расстоянии девушка вряд ли могла прочесть выражения лиц молодых людей, но вместе с тем Рудковски не сомневалась: она видит их мысли.
Минут через двадцать подъехали к дому Бристоль. И только здесь Катерина резко вдруг вспомнила про сильный голод и ощутила нытье затекших ступней и локтя.
Особняк находился, естественно, в частном секторе, но от соседских построек держался несколько отстраненно. Выйдя из автомобиля, Рудковски едва ли не вскрикнула: перед ней стоял не простой дом – дворец! Перед ним красовалась лужайка всяких ландшафтных изысков, а позади на гектар распростерся ухоженный сад.
Заметив благоговейное восхищение девушки, миссис Бристоль приобрела такое довольное выражение лица, словно она сама заложила здесь каждый кирпичик и в одиночку взрастила каждый куст.
– Экскурсия будет чуть позже. Сейчас тебе нужно поесть, отдохнуть, – позаботилась о Рудковски Агата.
Катерина, истощенная, даже не собиралась перечить. Она взяла несколько сумок у Бенджи, и женщины потихоньку направились к дому.
– Дорогая, тебе правда хотелось тащить с собой столько хлама? – одной рукой миссис Бристоль приобняла Рудковски, другой – заправила ей за ушко выбившуюся прядку волос. – Завтра же обновим тебе гардероб.
– О, ну что Вы, не стоит, – попробовала возразить Катерина. – Я не хочу создавать для Вас лишних проблем.
– Детка, неужели, сбегая от прежней жизни, ты и впрямь собиралась везти на себе ее пережитки? – женщина усмехнулась. – Не выкинув старое, ты не даешь войти в нее новому.
– Но я… – повинуясь вздорной привычке протестовать, начала девушка.
– Тсс, дорогая, никаких возражений, – миссис Бристоль жестом и словом приказала внучке молчать, и последняя, злясь на свою здесь беспомощность, молчаливо продолжила путь.
Внутренности дома соответствовали внешнему его облику. Вытянутый холл, будто масштаба длины было недостаточно, имел к тому же огромные потолки. Через весь вестибюль, гладко выглаженный, простирался красный ковер. «Наконец-то и мне доведется пройти по красной дорожке», – не без довольной ухмылки отметила Катерина.
Ковер упирался в белоснежную статую греческого бога. Девушка не особенно в них разбиралась, а потому всего-то и сделала, что повесила на изваяние ярлык «очаровательно». На фоне темного дерева комнатных стен божок напоминал Катерине пудру на пригоревшем сырнике, и ее невольно кольнуло воспоминание о доме и маме – ту в готовке любимого блюда девушки не превзойти.
Беломраморная статуя служила границей между двумя коваными лестницами, какие полуовалом бежали ко второму этажу. Перед первой ступенью
