нормы и, соответственно, пытаются развести друг с другом состав и диспозицию, словно за пределами диспозиции в уголовном праве есть еще элементы, которые могут создавать состав. Попробуем разобраться в соотношении диспозиции, состава преступления и преступления.
Применительно к соотношению первых двух А. Н. Трайнин считал, что диспозиция в отдельных случаях может быть шире, а иногда уже состава преступления.[389] При этом он признавал диспозицией лишь описание вида преступления в статье Особенной части УК. Н. Ф. Кузнецова не согласилась с таким подходом, верно объяснила, что диспозицию нужно понимать более широко, что в определенном объеме Общая часть представляет собой выведенные из Особенной части те или иные общие признаки всех или значительного числа видов преступлений,[390] резюмируя: «таким образом, диспозиция уголовно-правовой нормы описывает все признаки состава».[391] Тем не менее она делает вывод, что «содержание диспозиции несколько шире описания только состава преступления»,[392] лишь на том основании, что «в ней (диспозиции. – А. К.) названы часто объект, предмет, место, время, обстановка. Их словесное описание является, следовательно, признаками не состава, а диспозиции уголовно-правовой нормы»,[393] выводя тем самым объект, предмет, место, время, обстановку за пределы состава. Некоторые авторы, понимая, что законодатель по тем или иным причинам выводит определенные признаки преступления из диспозиции Особенной части в Общую часть, что, следовательно, диспозицию нужно понимать гораздо шире, чем признаки, предусмотренные Особенной частью,[394] тем не менее пишут, что «состав преступления нельзя сводить к признакам, указанным лишь в диспозиции статьи Особенной части, а сам состав преступления к диспозиции»,[395] «состав преступления по своему содержанию, как правило, богаче, чем диспозиция статьи Особенной части УК»,[396] ничего не говоря о соотношении состава преступления с реальной диспозицией как совокупностью признаков, отраженных в Особенной и Общей частях. По мнению И. Я. Гонтарь, под составом преступления следует понимать «описание признаков общественно опасного деяния, содержащихся в уголовном законе»;[397] коль скоро в уголовном законе общественно опасное деяние описано в диспозиции, то, следовательно, он предложил составом преступления признать описание диспозиции или саму диспозицию. Очень похоже на то, что И. Я. Козаченко и Т. Ю. Погосян также отождествляют с диспозицией состав преступления: «Состав преступления – всего лишь логическая модель, нормативная категория (курсив мой. – А. К.), закрепляющая типичные признаки какого-либо деяния».[398]
Приведенные позиции ничего, кроме недоумения, не вызывают. Остается до сих пор неясным соотношение состава преступления и диспозиции нормы уголовного закона: если диспозиция закона шире состава,
Там же. С. 117.
Там же. С. 118–119.
Там же. С. 119.
См., напр.:
Уголовное право России. С. 87.
Уголовное право. Общая часть. М., 1998. С. 114.
