и как будто изнутри чуть подсвеченных. Ошизеть можно, как же красиво!
– Я должна поблагодарить тебя за помощь, хоть и не понимаю совершенно: и зачем ты вмешался, и как смог противостоять этим бойцам.
– Забей! Я и сам ни черта не понимаю. Особенно того, как видел что ты… как это? Обращалась? Ты типа оборотень?
– Нет! – княжна мгновенно отстранилась, лишив меня тепла и волшебные ее глаза сверкнули гневом. – Оборотни это… Низшие существа и искусственные творения, а такие как я – истинные чистокровные творения природы. Но тебе не полагается знать ничего из этого. И я пришла, чтобы объяснить – никому и никогда не говори о том, что видел. Иначе долго не проживешь, как и те, кому расскажешь.
– Слушай, княжна, да ведь и так полно всяких там книг, фильмов, легенд и мифов о оборот… – озадаченно моргнул я и снова потянулся теперь взять ее за руку. Вот просто же невыносимая вещь – быть к ней так близко и не прикасаться хоть как-то, – …ну в смысле о людях, способных на фокусы вроде того, что ты провернула тогда на пустыре. Даже если бы я захотел болтать об этом на каждом углу, то кто бы меня слушал? Разве что неотложку психиатрическую вызвать могут. О чем вам париться?
– Ты не осознаешь, насколько это серьёзно, человек! – строго зыркнула она на наши руки, когда я переплел свои пальцы с ее – тонкими, чуть ли не прозрачными.
– Рус, княжна, зови меня Русом. И скажи мне имя свое наконец, – решив наглеть по-полной, я поднес ее кисть к губам и поцеловал в центр ладони.
– У тебя нет моего разрешения на прикосновения, человек, – она нахмурилась, но не раздраженно, а как будто озадаченно, как если бы к чему-то прислушивалась в себе. Однако руку у меня не отобрала, не отшатнулась, позволяя и дальше касаться своей кожи губами теперь там же, где она обнюхивала меня – на внутренней стороне запястья. А я пользовался ее попустительством вовсю – пробовал нежнейшую кожу на вкус и вдыхал ее потрясающий аромат, и от этого в башке мутилось и плыло куда как сильнее, чем от бухла. – За такое мне тебя следует убить на месте.
– Убивай, – согласился я, расплываясь в совершенно придурковатой, небось, улыбке и прижимаясь губами снова. Надо же, серьезная какая. – Только сначала поцелую тебя. Все равно же помирать.
– Я не давала тебе позволения на поцелуй, – нахмурилась еще сильнее моя княжна, когда я скользнул рукой на ее затылок и подался к ней.
– А я его и не просил.
– Ты психически не здоров? – сказала она уже мне в губы, однако даже и не попытавшись как-то помешать. Веки опустились, пряча за ресницами возбужденный блеск глаз, но заигравшие от зачастившего дыхания ноздри ее выдали. – Соображаешь как рискуешь хоть?
– Так и есть, крыша ушуршала безвозвратно, только тебя увидел, – признался честно я и коснулся ее губ своими едва-едва.
Одно почти несуществующее касание, а меня тряхануло, как током насквозь прошило, вышибая из
