логенками дальнего света, в общем, не было ничего из того, чего стоило бы ожидать увидеть.
– Как думаешь, он живой?
– Конечно, живой! С чего бы ему умирать?
Два тонких детских голоса вывели меня из задумчивости. Я скосил глаза, не торопясь пока что подниматься.
Справа от меня стояли трое детей, одетых так, словно они с какой-то реконструкторской тусовки прибыли – мешковатые грубые серы рубахи, такие же, только темные штаны, кожаные сапоги у двоих, а третий, вернее, третья и вовсе босая. Никаких тебе наушников, курток, ботинок…
Куда блин меня занесло?
– Конечно, живой, вон, шевелится! – уверенно сказала девочка.
– Живые мертвецы тоже шевелятся! – авторитетно парировал один из мальчиков. – Но они не живые!
– А этот еще и зеленый, как настоящий живой мертвец! – поддакнул второй.
– Не весь! – не сдавалась девочка, но в в голосе ее уже слышалось сомнение. – Лицо не зеленое!
– Конечно, потому что я камуфляж стёр! – не выдержал я и сел.
– А-а-а-а! – дружно завопили дети, выпучив глаза. – Говорящий мертвец!
Они исчезли раньше, чем я успел сказать хоть слово в свое оправдание, только клубы пыли остались на их месте.
Класс. Их что, родители в детстве роняли? В смысле, в еще большем детстве, лет так семь назад.
Ладно, раз спросить нечего и не у кого, придется выяснять, что происходит, самому.
Я огляделся.
Так, ладно. Вокруг жиденький массив деревьев, что-то вроде дикого леса на минималках, подо мной – трава и мох небольшой полянки, с которой между деревьями упетливает натоптанная тропинка.
Машины нет, моего снаряжения тоже нет. И даже несмотря на то, что вокруг лес, на полигон он совершенно не похож. Значит, полигона тоже нет.
Тогда где оно все есть?
Или правильнее будет спросить, где есть я?
Окей, попробуем мыслить логически и вспомнить все, что было.
Было воскресенье. Был второй день большой игры, к которой я готовился всю неделю. Я извалялся в грязи как черт, потратил под тысячу шаров и высадил четыре полных аккумулятора, порвал один подсумок и из-за него потерял один магазин. Ладно, это уже мелочи, главное, что мы выиграли.
После игры я, едва стоящий на ногах от усталости, кое-как скинул снарягу и привод в багажник, с удовольствием поел наваристой ухи от организаторов, поболтал с другими игроками и, кое-как утрамбовавшись прямо в грязном камуфляже в машину, уже под ночь поехали домой. На следующий день надо было идти на работу, а там костюм, брюки, все дела… Опять сидеть девять часов перекладывать бумажки, опять слушать гундеж начальника над ухом, опять сплетни коллег… Как же это все надоело, сил нет… Даже просто вспомнишь – и уже тоска зеленая накатывает, аж жить неохота. Всю неделю просиживать зад на стуле, чтобы только на выходных почувствовать себя снова в своей, а не чьей-то чужой шкуре, в своем мире, где ты штурмуешь здание с заложниками, или четверть часа ползешь по уши в грязи на разведку, или лежишь пол-суток без движения на снайперской лежке… И плевать, что все это – лишь игрушки, адреналина и удовольствия от них получаешь с лихвой.
Уж явно больше чем на работе, где адреналин начинает выделяться только тогда, когда тебе наваливают дел, которые надо сделать уже вчера!
Так, стоп, меня опять не в ту степь понесло. Главное, что я вспомнил – с игры я выехал на машине и со снаряжением. Выехал один. До дома с полигона было ехать шестьдесят километров, это при самом плохом раскладе два часа. Дорога была незнакомая, но ехал я по навигатору, заплутать нигде не мог. Да если бы и заплутал и отрубился – где вещи-то мои?
Точно, я отрубился. Съехал с дороги и решил маленько поспать, чтобы не впилиться во встречную фуру от усталости. Поэтому и вокруг ничего привычного нет, и дети меня за живого мертвяка уже принимают. Ладно, половина проблемы решена, осталось проснуться, доехать до дома и лечь спать уже нормально.
Можно даже не раздеваясь.
Я попытался проснуться.
Не вышло.
Я ущипнул себя за руку.
Не проснулся. Да еще и больно стало. Странно, обычно ведь достаточно самого понимания, что ты во сне, чтобы проснуться, а на тебе.
Какие там еще есть способы проснуться? Овец считать? Нет, то наоборот чтобы заснуть. Головой побиться? Так не обо что, разве что об дерево.
Я уперся руками в землю и встал. Примятая телом трава начала распрямляться, но не везде – где-то травинки сломались, выпуская наружу сок и одуряющий запах сиюминутного сенокоса. Я глубоко втянул воздух ноздрями – какой же все-таки
