зимы.
Трудно представить себе Кисловодск без таких домов из розового туфа – теплого армянского камня. Они появились в городе в пятидесятых годах. Тогда было построено немало подобных красивых по своей архитектуре жилых домов в стиле сталинского классицизма. Архитекторы словно собрали все лучшее сразу. Тут тебе и эпоха Возрождения, и Античность, а иногда и барокко. Самыми красивыми были дома, выстроенные для сотрудников городских здравниц. Теплые дома для теплых людей.
Четырехэтажка с высокими арочными окнами, рельефным фасадом, колоннами при входе в единственный подъезд, с видом на горную гряду и двор, сплошь засаженный пирамидками вечнозеленых туй. Таким был этот дом. Здесь жила его Жанна.
«В Кисловодск столетиями ехали со всей страны за излечением „кислыми водами“ – может быть, и я наконец-то залечу свою старую рану», – подумал Леня, открыв массивную дверь и попав в прохладный полумрак подъезда.
Взлетев по трем первым ступенькам, мужчина резко остановился. Сердце рвалось наружу, гулким уханьем отзываясь внутри. Он осмотрелся и продолжил свой путь не спеша, словно продумывая каждый шаг, поднимался по стертым от времени ступеням, хотя, когда ехал сюда, мечтал, что ворвется к ней, распахнет ее дверь – «Ну наконец-то это ты! Как я ждала!» – услышит с порога, обнимет, зацелует, закружит и больше никогда не отпустит. Оказалось, все гораздо сложнее.
Пережитое тянет нас, удерживает. Опыт придавливает, ломает крылья; только отключив мозг, можно стать способным на безрассудства.
Леня испытывал неловкость в новой рубашке, непривычном для него костюме – он всю жизнь в джинсах и толстовке, ну максимум рубашке поло, а тут вырядился по совету друга. Пока торопился и метался по городу в поисках букета, вспотел, то и дело протирал голову платком. Огромный букет из бордовых роз, который он специально выбрал, теперь казался ему чересчур торжественным и нелепым.
Он остановился в первом лестничном пролете. Подъезд удивительно напоминал тот самый, из их юности, где они, отстав от экскурсии и класса, впервые поцеловались. Старые перила, высоченные двери. Звонки с табличками и указанием фамилий жильцов. Тяжело дыша от волнения, он продолжил подниматься вверх, с каждым шагом приближаясь к своей мечте.
Жанна жила на четвертом этаже. Леня остановился между третьим и четвертым.
Задумался, глядя в окно, решив дать себе еще пять минут перед последним шагом до нее. Положил букет на подоконник.
Неожиданно рядом послышались шорохи, шуршание, крик, похожий на птичий, и голос, который кого-то уговаривал шепотом:
– Ну, тихо, тихо, миленькая, потерпи, сейчас я что-нибудь придумаю. – На верхней ступеньке у одной из двух квартир сидел худющий мальчик лет девяти, абсолютно белобрысый, загорелый, с пронзительными серыми глазами. Около него стояла картонная коробка, с которой тот и разговаривал.
– Ой, а вы кто? –
