, и почти все уже вознамерились открыть Книгу Перехода, не возлагая на меня особых надежд.
Я знал, что, если не сказать правду, наедине с Тенью останется одно лишь человечество. Волнение мое сменилось спокойствием, и жизнь моя наполнилась смыслом, и я разомкнул уста и заговорил.
Robert Jordan and Brandon Sanderson
TOWERS OF MIDNIGHT
Copyright © 2010 by Bandersnatch Group, Inc.
Maps by Ellisa Mitchell
Interior illustrations by Matthew C. Nielsen and Ellisa Mitchell
All rights reserved
Издательство благодарит за помощь в работе над циклом «Колесо Времени» Тахира Адильевича Велимеева, Бориса Германовича Малагина, а также всех участников сетевого содружества «Цитадель Детей Света», способствовавших выходу в свет настоящего издания.
© А. С. Полошак, перевод, 2024
© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024
Издательство Азбука®
Иллюстрация Виталия Еклериса
Пролог
Различия
Под знакомый перестук копыт Мандарба Лан Мандрагоран ехал умирать. Кругом было бездорожье, земля казалась окропленной чем-то белым – там, где на поверхность выступили кристаллы соли, – от сухого воздуха саднило в горле, а далеко на севере вырисовывались скалы, испещренные болезненно-красными пятнами ползучего лишайника: отметинами порчи.
Он продолжал двигаться на восток параллельно границе Запустения. Здесь была еще Салдэйя, где Лан расстался с женой, едва сдержавшей обещание проводить его в Порубежье. Давно тянулась перед ним эта дорога; он свернул с нее двадцать лет назад, согласившись последовать за Морейн, но всегда знал, что вернется: не зря же он носил имя предков, меч на бедре и хадори на голове.
Эту скалистую область северной Салдэйи называли Ополье Проска. Не самое приятное место для путешествий верхом: ни единого растения, а дувший с севера ветер приносил такое зловоние, словно веял с прожаренных солнцем трясин, переполненных вздутыми трупами.
«Ох уж эта женщина», – покачал головой Лан и окинул взглядом низкое, темное, грозовое небо. Быстро же она научилась говорить и думать как Айз Седай. Его не тревожила грядущая смерть, но знать, что Найнив боится за него… От этого на сердце было больно. Очень больно.
Уже несколько дней ему не встречалось ни души. Южнее у салдэйцев имелись какие-то укрепления, но здесь местность была изрезана непроходимыми падями и лощинами, поэтому троллоки предпочитали нападать близ Марадона.
Однако не время расслабляться. Там, где до Запустения рукой подать, не принято ротозейничать. Лан взглянул на вершину холма. Самое место для дозорного поста. Он присмотрелся, не заметил никакого движения и объехал впадину в земле, держась от нее на почтительном расстоянии и не убирая руки от лука – мало ли, вдруг там засада. Чуть дальше на восток, и он свернет вглубь Салдэйи, после чего поскачет по Кандору с его утоптанными большаками, а затем…
По склону холма скатились камешки. Совсем рядом.
Лан потихоньку выудил стрелу из колчана, притороченного к седлу. Откуда донесся звук? «Похоже, справа», – решил Лан. С юга. Кто-то приближался. Кто? За холмом не видать.
Мандарба останавливать он не стал: пусть копыта выстукивают прежний ритм. Кто бы ни был там, за холмом, ему незачем знать, что Лан настороже. Он тихонько поднял лук, чувствуя, как вспотели пальцы в перчатках из оленьей кожи, наложил стрелу и аккуратно натянул тетиву так, что она едва не коснулась щеки. От оперения пахнуло камедью и гусиными перьями.
Из-за южного склона холма показалась какая-то фигура. Человек замер, а шагавшая позади долгогривая вьючная лошадка обошла его и продолжила идти вперед, пока ее не остановила натянувшаяся веревочная привязь, охватывающая шею животного.
Запыленные штаны, рыжевато-коричневая шнурованная рубаха… Несмотря на меч на поясе и крепкие руки, вид у человека был не особо грозный. Лану он показался смутно знакомым.
– Лорд Мандрагоран! – Человек бросился к нему, увлекая за собой лошадку. – Наконец-то я вас нашел. Так и знал, что вы поедете по Кремерскому тракту!
Опустив лук, Лан остановил Мандарба:
– Мы знакомы?
– Милорд, я припасы привез! – Черные волосы, смуглая кожа… Как видно, парень из порубежников. Он приближался, подергивая веревку толстопалой рукой, чтобы не зазевалась
