г сбоку уже мелькали вагоны и в завораживающем ритме, скачками, нарастал и уходил металлический грохот колес. Так же неожиданно, вдруг, на соседнем пути возник второй. Тугой ветер бил теперь со всех сторон, прижимал к полотну, клонил под всесокрушающие колеса. Она упала коленями на колючий гравий, отчаянно сопротивляясь неодолимой силе, что заталкивала в лязгающее мигание по-над самой землей… И вот она уже в узком промежутке между темными, лоснящимися шпалами, а вверху – и она чувствует это спиной – проносятся прицепленные зачем-то под вагонами острые, отполированные землей лемеха: с налипшими кусками чернозема, с приставшей сухой, бурой травой… Проминая железнодорожное полотно, справа и слева катились тяжелые дырчатые колеса, им в такт мигал яркий свет, а лемеха под новыми вагонами оказывались ниже и ниже, безжалостно уменьшая пространство над ней. В долгой судороге вжимаясь между шпал, она задыхалась удушливым мазутом, гравий больно впивался в щеку и лоб…
В свете торшера совсем близко она увидела лицо Юрия – со сна всклокоченного, с припухшими глазами. Он снова тихо, но настойчиво потряс ее за плечо.
– Что, опять? – вполголоса спросил он. – Ты так громко стонала…
Нина, не отвечая, прикрыла глаза рукой.
Совершенно напрасно он ее разбудил. Вполне рядовой, тривиальный ночной кошмар. Так, ничего страшного. Обыкновенный и несерьезный кошмар с обычными несуразностями… Правда, откуда ему знать. Лучше, пожалуй, сделать вид, что повторилось то, другое. Пусть думает на то.
Последнее время его сочувствие раздражало, хотя она готова была поверить, что было оно не напускным. Не хотелось вообще никакого сочувствия, в том числе искреннего – какие бы соображения ни лежали в основе. Притворное даже лучше. Можно, по крайней мере, так же фальшиво отозваться на него, а потом благополучно забыть.
Юра подал стакан, где на донышке перекатывалась капелька коньяка. Она медленно, размазывая языком по небу жгучую, душистую жидкость, выпила, так же медленно, стараясь не делать резких движений, затянулась услужливо прикуренной сигаретой…
Он держал пепельницу над одеялом. Вот такая забота в принципе не обязывала к последующей благодарности и поэтому была вполне приемлемой.
Почти сразу полутемная комната приятно закружилась, кровать качнулась вперед, назад – и поплыла. Нина успела напоследок вспомнить невропатолога одной из московских платных клиник, куда она ездила позапрошлой зимой на консультацию – симпатичного старичка с мохнатыми, абсолютно белыми бровями над глубокими и поразительно пронизывающими глазами, которые, казалось, только одни жили на его неподвижном, высохшем лице – и подумала, какое все ж таки хорошее средство он посоветовал. Разумеется, абсолютно конфиденциально…
Она не слышала, как муж осторожно принял из ее расслабившихся пальцев дымящуюся сигарету, на цыпочках прошел в кухню докурить. Там, кося глазом на дверь, он плеснул коньяка в стакан на треть, быстро, одним глотком выпил и, осторожно всхлипнув, перевел дыхание.
2
Конец весны с утра до полудня душил жарой, но после обеда, словно по расписанию, с близких отрогов наползали клочковатые тревожные тучки. Внезапные порывы ветра сбрасывали с деревьев слабые листья, сухие веточки и, перемешав их с мусором тротуаров и мостовых, швыряли с силой вдоль улиц. Оглушительно хлопали рамы и двери в домах, иногда где-то с мелодичным звоном сыпались стекла… И в четыре-пять часов начинал хлестать дождь – с молнией, иногда с градом, сначала теплый, потом холодный по-осеннему.
А через пару часов небо снова очищалось.
Нервозность погоды сказывалась не только на людях. Казалось, на нее реагируют и механизмы, и электроника. Словно по чьему-то зловредному графику выходили из строя самые различные устройства. По несколько раз за смену трезвонили раздражительные звонки из сектора подготовки информации или из машинного зала: то перегорел перфоратор, то заело карточный ввод, то барахлят лентопротяжки или печать. Регулярно, с убийственной методичностью, раз в два дня сбоил процессор на одной из ЭВМ.
Своего заместителя Нина недавно отпустила в отпуск, начальник ЭВМ №2 вторую неделю болел, и ей как начальнику отдела техобслуживания приходилось отдуваться одной. В довершении наступило совершенно жуткое время колхозов-совхозов. Со смен людей убирать было нельзя, поэтому днем на обе ЭВМ и цех перфорации вместе с ней приходилось лишь пять человек: только-только на текущую профилактику. А тут такие ЧП за ЧП…
Сегодня утром ее вызвал директор и, ни слова не говоря, протянул две докладные. Одна из отдела эксплуатации, другая от программистов.
– Так что будем делать, Нина Васильевна?
В дежурной риторике явственно проглядывала и объяснительная к завтрашнему дню, и «ковер» на пятиминутке в ближайший понедельник, и тридцать процентов от прогрессивки, и масса других, более
