опустился рядом на теплый песок. Глаза жреца потемнели, ладонь легла на золотую соколиную головку, будто амулет мог охранить от того, что предстояло ему услышать. Подняв брови, Инени произнес:
– В чужое место – это я понимаю. Та-Кем – чужое место для пришельца из Джахи, Иси или страны Перевернутых Вод[4]. Но чужое время? Что это значит, сын мой? Всем известно, что время движется по кругу, каждый круг его – год, от одного разлива Хапи до другого, и смертный проживает эти годы, а затем уходит к Осирису. Таков порядок вещей, установленный богами… Как же можно попасть в чужое время? Это нелепица!
– Время вовсе не движется по кругу, – возразил Семен. – Время – это стрела, направленная из прошлого в будущее. Вот так! – Прочертив на песке прямую линию, он обозначил правый ее конец стрелкой. – Сейчас мы здесь, через год будем тут, а через два – вот в этой точке. Мое время – в далеком будущем, за много столетий от твоего… я даже не знаю, сколько веков нас разделяют. Я… понимаешь, я провалился… рухнул в колодец времени и попал в Та-Кем, в эпоху, которая для моих сородичей – седая древность. Такая далекая, что мы не знаем, как звучал ваш язык, о чем вы думали, на что надеялись, как жили… Нет, не так! Кое-что нам известно, так как ученые люди расшифровали ваши надписи на стенах храмов и усыпальниц. Кажется, даже папирусы сохранились… Не могу сказать, какие и сколько, – я занимался не чтением древних манускриптов, а другим делом.
Похоже, Инени был потрясен. Брови его поднялись еще выше, рот приоткрылся, а костяшки пальцев, сжимавших амулет, побелели, будто припорошенные мелом. Видимо, концепция времени, которое не вращается бесконечно по кругу, а движется вперед и вперед, была для него непривычной; наморщив лоб, он уставился на линию в песке, о чем-то напряженно размышляя.
Наконец губы жреца шевельнулись.
– Говоришь, провалился в колодец времени… Ну, на все воля богов, хотя ничего удивительней я в жизни не слышал… Странный случай! Поразительный! Я должен подумать… подумать и расспросить тебя… только не сейчас…. сейчас мысли мои скачут, как блохи на шелудивом псе… хотя… Вот ты сказал, что занимался не чтением папирусов, а другим делом… Каким же? Был воином и сражался с врагами Великого Дома?
Наш дом не Великий, а Белый, мелькнуло у Семена в голове, но он лишь усмехнулся и вслух произнес:
– Был. Давно.
Ему и в самом деле довелось служить, еще до академии, и после сержантской школы, учитывая рост и стать, его определили в ВДВ, а там он чудом избежал Афгана. Но остального нахлебался – изматывающих тренировок, марш-бросков и беспощадных драк, когда за спиной офицеров выясняли, каков кулак у нового сержанта и крепки ли зубы. Впрочем, об этом времени Семен не жалел и не считал его потерянным; ушел он в армию мальчишкой, а возвратился мужчиной.
– Давно? – повторил жрец. – А что сейчас?
– Сейчас – вот это. – Семен разровнял песок и немногими скупыми штрихами изобразил профиль Инени. Крючковатый нос,
ахи – Палестина, Иси – Кипр; Перевернутые Воды – так древние египтяне называли реку Евфрат, которая текла в необычном для них направлении – не с юга на север, как Нил, а с севера на юг.
