эмоционального и психологического состояния.
– Спасибо, Генрих, – улыбнулась я парню.
Раз он так старался поразить меня, неприлично этого не замечать. К тому же не следовало упускать возможность немного посплетничать с ним о Лидии. Не выйдет? Найду кого-то другого.
– Вы согласитесь надеть очки? Вам ничего не угрожает. Считыватель безопасен для здоровья.
– Не уверена в этом, – выдала я лучшую из своих улыбок.
Похоже, желание все время улыбаться передалось и мне. В еду они тут что-то подкладывают, не иначе. В здравом уме и трезвой памяти не станешь раздавать улыбки направо и налево.
– Что вас, Цветана, смущает? – голос Генриха настороженный, напряженный.
Надо же какой душка! Только интонацию я бы на его месте поменяла.
– Усмирители на руках, – зло хмыкнула я.
– Это важно для чистоты эксперимента, – вмешалась Лидия.
Ее тон жестковат для беседы, и видимо ей надоело возиться со мной.
– Ладно, давайте ваш считыватель, – вздохнула я. – Посмотрим, что у вас там за записи.
Генрих заботливо убрал мои волосы со лба и водрузил на нос нечто похожее на очки, боковины которых плотно прилегали к коже. Я оказалась в полной темноте и прикрыла глаза.
– Откройте глаза, Цветана, – услышала я голос Лидии. – Вот так хорошо. Сейчас вы увидите первую запись. Приготовьтесь.
Рассмешила торжественность, с которой было это произнесено. Дамочка явно казалась себе всемогущей.
Темнота начала рассеиваться, и я оказалась перед стеклянной стеной. За ней находилась комната с серыми шершавыми стенами и сбоку, вероятно, было окно. Самого проема не видно, но лучи света, льющиеся в помещение, падали на пол ровным прямоугольником. На противоположной стене дверь. В комнате царила пустота.
Через минуту картина изменилась. Внутрь вошли трое мужчин. Один из них держал руки за спиной, двое других – с оружием. На вооруженных людях свободная одежда, а часть лица закрыта повязкой из тряпицы. Парень, которого привели, оказался блондином. Хоть и близко находилась с ними, но разглядеть цвет глаз не сумела. С другой стороны, какая разница, какого цвета у него глаза? Форма военного, на нем грязная, а на плече красное пятно, внушительного размера. Боец ранен, тут и так все ясно.
Парня жестко толкнули, и он упал. Один из мужчин что-то крикнул на чужом языке и навел на него дуло бластера.
– Да пошли вы… – огрызнулся парень.
– Умри, собака, – шепеляво произнес один из конвоиров.
Я неотрывно смотрела за движением указательного пальца, который переместился на спусковой крючок, и страх заползал ко мне в душу. Военный дернулся и отполз к стеклу, возле которого стояла я. Захотелось отвернуться или закрыть глаза. Так бы и поступила, но смутило поведение бойца. Он облокотился раненым плечом на разделявшую нас преграду. Ойкнул,
