я выпито было вчера столько, что Ринат даже потерял счет рюмкам; а уж что в них наливалось к окончанию вечера, не мог бы наверное, ответить никто из собравшихся в этой чисто побеленной комнате. Главным украшением в ней был богатый дастархан – длинный низенький столик, уставленный восточными яствами. Впрочем восточных – это для тех краев, для маленького татарского городка – в котором Ринат Акимбетов, тренер детской спортивной школы, жил уже три десятка лет.
А здесь, в еще более крошечном узбекском Янгикургане, блюда, источавшие вчера умопомрачительные запахи, язык не поворачивался назвать иначе, как родными. Плов, шурпа с косточкой, домашние самсы и манты; наконец шашлык – из гиссарского барана, того самого, курдюк которого пошел на плов. И все это великолепие, изготовленное повзрослевшими (язык опять таки не повернулся назвать постаревшими) одноклассницами, съели сами поварихи и их одноклассники.
Да – впервые за тридцать лет после окончания школы сразу пятнадцать выпускников десятой средней школы семьдесят седьмого года выпуска встретились на родной земле. Сходили вместе в школу; поудивлялись, что в ней ничего не осталось русского – а ведь это была когда-то единственная русская школа в районе, и учиться в ней было сверхпрестижно. По крайней мере дети всех местных начальников учились именно в ней. Но в их классе таких не было. По крайней мере и в те счастливые годы, и сейчас никто не выпячивал свое «я»; не хвалился обретенным богатством или свалившейся на голову славой.
Хотя поговорили немало. Весь вечер и часть ночи обменивались рассказами о прошедших десятилетиях; смеялись, вспоминая школьные годы – и все это, набивая животы так, что ближе к утру никто из одноклассников уже и не помышлял расходиться по комнатам, где их ждали кровати. Местных девчат (женщин, уже бабушек) проводили по домам еще ранним вечером (восточные традиции, куда денешься!); так что за столом теперь следила только хозяйка – Минаввар (по школьному Минюша); муж ее, тоже одноклассник, Амир, развалился во главе стола. По длинной стороне сидели Ринат, и еще два пузатых мужика – Абдусамат и Салим – которых он, если бы прошел мимо по улице, сразу бы не признал. Впрочем у последнего внушительное пузо не было так заметно на громадном плечистом теле. Пятым за длинным столом сидел столбиком вроде бы совсем не пьяный Рашит – самый стройный из собравшихся.
Ринат посмотрел на часы – как раз, когда в комнату вошла Минаввар – было ровно пять утра.
– Ну что, я вам больше не нужна? – усталым голосом произнесла женщина.
– Как это не нужна? – вскочил на ноги ее муж, – очень даже нужна.
По его лицу было видно, что прошедшие тридцать лет сделали их союз еще крепче. Но Ринат не позавидовал их счастью – у него самого семья была дома, в Татарстане, такая, что он каждую секунду хотел быть там, рядом с мамой, женой и пятью детьми – главной радостью и гордостью его жизни. Может поэтому он пробормотал про себя: «Это я тут никому не нужен!», имея в виду, что нужен он больше всего дома. Ринат даже прикрыл глаза, чтобы представить в памяти родные лица, когда рядом громко вскрикнула Минюша.
В открывшиеся тут же глаза хлынул свет, настолько яркий, что впору было снова зажмуривать что было силы веки. Акимбетов и сделал бы так, если бы с неба не упала тень – огромная и опасная, если принимать во внимание громкое хлопанье крыльев и грозный клекот невероятно большой птицы, летевшей в комнату, у которой почему-то не было стены, вперед растопыренными ногами. На лапах этих медленно разжимались огромные острые когти, жаждущие живой теплой добычи.
– И как я только замечаю такие подробности? – удивился машинально Ринат, вскакивая на ноги вместе со столом, с которого полетело вниз все, кроме скатерти.
Но звона и грохота разбивающейся о деревянный пол посуды он не услышал, потому что недалеко раздался дикий крик, и еще один орел (или что это был за хищник?) взмыл в воздух с дергающимся в когтях телом. А потом криков стало так много, что слух перестал их воспринимать, тем более, что Акимбетов полетел на пол вместе с одноклассниками, когда широкая столешница больно ударила его в грудь.
Черные когти глубоко вонзились в дерево; это было не то, за чем охотился орел, поэтому он наверное не взмыл вверх, как его более удачливые сородичи. Свалившись на задницу, на хвост (эту картину Ринат представил, ухмыльнувшись), пернатый хищник попытался достать человека клювом. Это был всем клювам клюв – огромный, изогнутый наподобие ятагану, точнее двум ятаганам, нацелившимся на Акимбетова. А тот вдруг вспомнил, что он не только тренер по баскетболу, но и бывший замкомандира разведвзвода, сержант Уральской горной бригады. Рука его нашарила рукоять длинного ножа, которым вечером резали по очереди арбуз. Арбуз попался сочный и сладкий, а вот голова орла… Главное – она слетела на пол с первого удара лезвием (вот что значит армейский навык!) – прямо под ноги незнакомой девушке.
– Стоп! – пораженно зафиксировал Акимбетов, – что значит незнакомая? Это же Минюшка Юлдашева – точно
