посредничество было необходимо. Вознося свою молитву, он тоже пытался напрямую связаться с богом. И он никому не платил, чтобы за него помолились, он молился сам. А ведь он не был ни епископом, ни священником, ни кардиналом, точно так же, как и Моисей.
По словам Папы Римского, все они грешники. И синод это подпишет – я знаю заранее, – потому что во всем мире духовенство находится в шатком положении.
А правда в том, что право постигать существование, жизнь, весь этот мир принадлежит вам с рождения.
Созерцание теоретично, вы можете продолжать теоретизировать… это тоже лишит вас здравого смысла. Например, Иммануил Кант был одним из величайших философов, которые когда-либо существовали. Всю свою жизнь он провел в одном городе по той простой причине, что любая перемена нарушила бы его созерцание – новый дом, новые люди… Все должно было оставаться неизменным, чтобы он мог свободно ему предаваться.
Он так и не женился. Одна женщина даже сделала ему предложение, но он сказал: «Мне надо подумать». Вероятно, это был единственный в своем роде случай – обычно предложение делает мужчина. Должно быть, она долго ждала и, когда поняла, что этот мужчина не собирается делать предложение, сделала его сама. И что он сказал? «Мне надо подумать». Он три года размышлял над всеми доводами в пользу брака, над всеми доводами против, и беда была в том, что все они были равносильными, уравновешивающими и нейтрализующими друг друга.
Итак, спустя три года он пошел и постучал в дверь дома этой женщины, намереваясь сказать ей следующее: «Мне трудно прийти к заключению, так как доводы за и против одинаково обоснованы и весомы, и я не могу ничего сделать, прежде чем не обнаружу, что один вариант более логичный, научный и философский, чем другой. Так что, прости меня, пожалуйста, и выходи замуж за кого-нибудь другого».
Дверь открыл отец этой женщины. Кант спросил, может ли он видеть его дочь. Отец ответил: «Вы пришли слишком поздно: она уже вышла замуж, у нее даже есть ребенок. Вы еще тот философ: пришли дать ей ответ через три года!»
Кант сказал: «Так или иначе, ответ не был „да“, но вы можете передать своей дочери, что я так и не смог решить. Я очень старался найти решение, но нужно быть честным: я мог бы обмануть себя, выдвигая только положительные доводы и опуская отрицательные. Но я не могу себя обманывать».
Еще этот человек ходил преподавать в университет каждый день в одно и то же время. Люди сверяли по нему свои часы: время можно было определить с точностью до секунды – он двигался, словно стрелки часов. Его слуга объявлял не «Господин, ваш завтрак готов», а «Господин, семь тридцать», «Господин, двенадцать тридцать». Не нужно было говорить, что пора обедать – двенадцать тридцать… нужно было только сказать время.
Все было расписано по минутам. Он был так поглощен своим философствованием, что стал подневольным – он стал практически слугой своего собственного слуги, так как слуга мог в любой момент пригрозить ему, сказав: «Я ухожу». А слуга
